Подземная железная дорога - [49]

– Но я же есть, – ответила Кора, облизывая пальцы. На зубах заскрипела земля.

Заложив большие пальцы за помочи комбинезона и перекатываясь с носков на пятки, паренек вскрикивал «Боже!» и «Мама дорогая!» при каждом новом повороте сюжета в ее рассказе. Его речь ничем не отличалась от речи белых подростков, гонявших мяч на городской площади. В ней слышалась беспечная уверенность, совершенно не вязавшаяся ни с его цветом кожи, ни с делом, которым он занимался. Он мог бы порассказать, как так вышло, что ему доверили водить паровоз, но времени на поразительные истории из жизни цветных мальчишек, увы, не было.

– Станция в Джорджии закрыта, – произнес он, почесывая голову под синей кепкой. – Думаю, патрульщики все пожгли. Теперь там остановка запрещена.

Он слазил в кабину за урыльником и пошел к краю тоннеля, чтобы его опорожнить, продолжая говорить:

– От станционного смотрителя никаких сигналов не поступало. У меня маршрут. И этой остановки в нем нет.

Он рвался уехать немедленно.

Кора колебалась, не в силах отвести глаз от лестницы, на ступеньках которой мог в последнюю минуту возникнуть ее спутник. Не пассажирка, а наказание. Вздохнув, она направилась к кабине.

– Э, нет, – сказал паренек, – сюда нельзя. Не положено.

– Ну не поеду же я там одна.

– Перевозка пассажиров разрешена только в пассажирском вагоне, мисс. У нас с этим очень строго, мисс.

То, что было прицеплено к паровозу, в основании напоминало товарный вагон, который привез ее в Южную Каролину, но выше колес сходство заканчивалось. Потолок и стены отсутствовали, а низкие дощатые бортики крепились прямо к раме с колесными парами. Назвать плоскую открытую платформу «пассажирским вагоном» было явным преувеличением.

Она залезла наверх, и поезд содрогнулся от подготовительных маневров молодого машиниста. Повернув голову, он с преувеличенным пылом помахал пассажирке рукой.

На полу, словно свернувшиеся змеи, валялись ремни и веревки для фиксации крупных грузов. Кора села в центр платформы, трижды обмотала себя веревкой вокруг пояса, потом взяла по ремню в каждую руку и вцепилась в них, как в вожжи, натянув, что было сил.

Поезд нырнул в тоннель. На Север.

– По-е-е-е-ехали-и-и-и!!! – завопил машинист.

«Мальчишка – он и есть мальчишка, – подумала Кора, – несмотря на ответственную должность». Она оглянулась. Ее подземная тюрьма таяла в сгущавшейся тьме. Похоже, она была тут последним пассажиром. Дай Бог, чтобы следующий беглый не вздумал тут задержаться, а ехал дальше, по пути к свободе.

По дороге в Южную Каролину, пока их с Цезарем подбрасывало, Коре все же удалось поспать, притулившись к его теплому боку. Теперь она за всю дорогу ни разу не сомкнула глаз. Ее так называемый «пассажирский вагон» оказался на ходу довольно устойчивым, но стремительный поток воздуха превратил платформу в эпицентр урагана. Время от времени ей приходилось отворачиваться, чтобы перевести дыхание.

Машинист, не чета прошлому, был парнем рисковым и гнал паровоз быстро, заставляя его набирать и набирать скорость. Всякий раз на повороте платформу побрасывало. Море ей было знакомо только по «сменам» в Музее чудес природы, но теперь эти доски дали ей почувствовать, что такое качка и шквалистый ветер. До нее доносилось мурлыканье машиниста, но песни были незнакомые, какие-то обрывки с Севера, которые прибило сюда штормом. В конце концов она сдалась и легла ничком, запустив пальцы в щели между досками.

– Ну, как оно там? – спросил машинист, когда они остановились.

Поезд стоял где-то в середине тоннеля, до станции еще было ехать и ехать.

Кора щелкнула «вожжами».

– Отлично! – одобрительно сказал паренек, вытирая со лба пот и сажу. – Нам еще примерно столько же. Надо размять ноги. Паровоз-то у нас с норовом, даром что старенький.

Он ласково похлопал по котлу.

Только когда они снова тронулись, Кора сообразила, что забыла спросить, куда они едут.

Станция под домом Ламбли в Джорджии оказалась вымощена затейливым узором из цветных камней. Стены платформы, за которой смотрел Сэм, были обшиты досками. Строители станции, на которую они прибыли, просто вырубили ее в толще неподатливой земли, даже не пытаясь с помощью отделки повыгоднее преподнести дело рук своих. Оставшиеся зазубрины, борозды и выпуклости обнажали белые, рыжие и ржаво-красные пласты, пронизывающие стены, словно вены. Паровоз привез их в недра гор.

Машинист взял в руки один из висевших по стенам факелов. Как строительство закончилось, порядок тут явно не наводили. Вся платформа была заставлена оборудованием и инструментами для пробоя штольни, что делало ее похожей на мастерскую. Пассажирам приходилось сидеть на пустых ящиках из-под динамита. Кора подошла к бочке и попробовала воду – свежая! После гравиевого дождя, обрушившегося на нее по пути через тоннель, ее небо и рот превратились в наждак. Она надолго припала к ковшу. Машинист, переминаясь с ноги на ногу, смотрел на нее.

– Где мы?

– В Северной Каролине, – ответил паренек. – И раньше, как мне рассказывали, это была оживленная станция. Теперь все по-другому.

– Кто тут станционный смотритель?

– Я его никогда не видел, но могу вас заверить, что человек он хороший.