Подземелья Лубянки - [14]

Конечно, все это становилось известным Ворошилову, и, самодур по натуре, он возненавидел уже нас персонально, решив, в то же время, что дальнейшее усиление Особотдела может иметь скверные последствия для существующего распорядка, и персонально многим высоким «барахольщикам». Не давая никакой фактической поддержки для усиления и создания аппарата АрмОсоботдела, Ворошилов /напоминаем, что он имеет два голоса в Реввоенсовете/ искал случая, чтоб придраться и посадить Особотдел на старое место мертвого учреждения, никого не беспокоящего. Случай такой, по его мнению, скоро представился – как раз эта операция с бандитами.

На другой же день, в квартире Командарма, Ворошиловым, главным образом, начали фабриковаться и усиленно распространяться слухи о том, что налет сделали мы сами, что Особотдел занимается провокационной работой, что нужно-де принять меры против него.

Вызывался Председатель Трибунала, Предгубчека Трепалов, устраивались какие-то совещания, но от нас ничего не требовали. Уже по нашей инициативе нас вызвали в Реввоенсовет, где были представлены все доводы, вплоть до агентурных сводок. Но, вломившись в амбицию, Ворошилов уже не хотел сдавать позиции, и, увидев, что он зарвался, решил продолжать дело. Теперь наше обвинение, в провокации, естественно, показывает его отношение к работе Особотдела, и мы у него попали в опалу. Для нас это было безразлично, так как мы делаем свое дело, и на угрозы со стороны тов. Ворошилова – арестовать нас и предать суду Реввоентрибунала Республики – мало беспокоимся».

Так вот, оказывается, в чем кроется главная причина вражды Ворошилова с чекистами. Двое пернатых в одной берлоге не живут.

Ворошилову с Буденным не нужны были опасные соглядатаи. Неуправляемые. Собирающие на них же компрматериалы.

(А кому, впрочем, такие нужны? Уже в наши дни, сплошь и рядом, губернаторы, президенты национальных республик продолжают традиции Ворошилова. Счет территориальным силовикам, которые распростились со своими должностями в угоду политической конъюнктуре и подобострастности своего руководства, идет на десятки.)

Какие бы письма ни отсылал в центр непокорный Зведерис, какие бы факты ни приводил – судьба его была, по сути, предрешена. ВЧК – вооруженный отряд партии…

Время чекистского всемогущества наступит позднее, когда одним лишь мановением руки вчерашние хозяева жизни – посерьезнее даже, чем Буденный с Ворошиловым, образца 20-го – будут превращаться в лагерную пыль.

Но навсегда первые маршалы запомнят человека, упрямство которого едва не стоило им карьеры. Наверняка, во многом благодаря и ему, через всю жизнь пронесут они нелюбовь к страшному зданию желтого цвета, к которому даже железный Феликс, встал, повернувшись спиной.

И Ворошилов и Буденный чудом выжили в годы чекистского молоха. Чудом и кровью, которой покрестил их «отец народов», ведь под всеми приговорами, делами генералов и командиров стояла незатейливая подпись наркома Ворошилова.

(«Мы почистили в Красной Армии, – отчитывался он с трибуны в 37-м, – около четырех десятков тысяч человек».)

И тем не менее: в 37-м, как «польскую шпионку», взяли жену Буденного, артистку Большого театра Ольгу Михайлову. В 52-м, в разгар борьбы с космополитизмом, едва не загребли самого Ворошилова – вспомнили и жену-еврейку, да и новую кровь пора уже было пускать. Только скорая смерть «вождя» спасла его от расправы.

Вполне возможно, погиб в эпоху большого террора и упрямый особист Зведерис. Даже наверняка: такие люди долго не заживались – за редким исключением репрессированы были практически все старые чекистские кадры. Впрочем, это лишь наше предположение, ибо найти личного дела Зведериса нам не удалось.

Последнее упоминание о нем датировано январем 21-го. Это заключение ВЧК, которое ставило точку во всей затянувшейся уже порядком истории.

Виновником всех бед Первой Конной единодушно утвержден особист Зведерис. Это он, оказывается, «не обращал никакого внимания на внутреннюю политическую жизнь, не приняв заблаговременно никаких мер (…), благодаря чему политическая жизнь в армии протекала ненормально, и всякий тюремный элемент мог свободно проделывать свои темные делишки».

Вывод понятен:

«Начальника Особого отдела 1 Конной армии, тов. Зведериса, отстранить от занимаемой им должности а) с одной стороны, как несоответствующего своему назначению;

б) с другой стороны, человек, который не хотел интересоваться той огромной работой, которая на него возложена».

А через несколько месяцев Климент Ворошилов станет членом ЦК…

В 30-х годах была в ходу такая песня:

Когда страна прикажет быть героем,

У нас героем становится любой.

Этакий героизм по разнарядке…

Буденный и Ворошилов – из этой когорты. Несмотря на все свои регалии и титулы, в военном деле они понимали слабо. Ворошилов – тот, вообще, не был полководцем: партработник, брошенный в войска «на усиление». Буденный был хорош лишь в сабельной рубке. О его интеллекте слагали анекдоты.

Такой, например:

– Скажите, – спрашивают Буденного, – вам нравится Бабель?

– Это, смотря какая бабель…

Но «страна приказала» – и пришлось стать маршалами. Позировать художникам. Открывать парады.