Подземелья Лондона - [6]

— Бедный мистер Льюис, — сказал мистер Тредуэлл, имя которого звучало иначе, как и «Снипс» не являлось именем человека, его сопровождавшего. — Ему не очень понравились отрубленные пальцы.

— Я заметил, что они мало кому нравятся.

— Тут вы совершенно правы. Убедительный аргумент. Что там говорил мистер Франклин? «Унция предосторожности стоит фунта трудов», если я верно помню. Нахожу мистера Франклина с его максимами печальным занудой. А вы что о нем думаете?

— Не знаю его, если только вы не о Сидни Франклине, призовом бойце. Того я знал, когда он был еще разносчиком у Лэмба и Кида, возле Ньюгейта. Хороший был парень, но ему вышибли глаз и поломали спину в бою с Дигби Раггером. Это положило конец его штукам на ринге. Умер попрошайкой.

— Рискну предположить, что мы имеем в виду разных Франклинов. Но если говорить о кулачных бойцах, я не слишком очарован вашим новым другом, мистером Бингэмом. Он слаб, лжив и крайне глуп. Говоря «слаб», я, конечно же, подразумеваю его разум.

— Кулаки его пару раз были кстати. Я смогу держать его в узде.

— Полагаете? Ну что ж, под вашу ответственность. Когда через неделю отправитесь в Кент, внимательно следите за ним. Если он станет помехой в плавании, утопите его. Получите его долю в прибыли, если придется. Решать вам, хотя я советую все как следует взвесить.

— А что, если профессор Сент-Ив сообразит, что дело нечисто?

— Вряд ли. Хэрроу своей экспедицией заманит его в Лондон. Сент-Ив положил конец штучкам Нарбондо с лордом Мургейтом, что обошлось некоторым из нас в приличную сумму, и еще он сосед этой дамы, Ласвелл, которой, как вы знаете, нельзя позволить вмешаться в наши дела. Но пакостить Сент-Иву нельзя. Он мне нужен. Видите ли, я не держу на него зла за то, что он делает. Он эдакий доброхот, широко известный как достойный человек, и в этом его самое слабое место. При всем при том мы не должны недооценивать его значительный интеллект и тягу к тому, что обычно зовут геройством. Нет, сэр. Сент-Ив может быть весьма опасным противником, оставаясь в то же время скромным человеком, который себя таковым не считает. Из-за этого некоторые совершают глупости, и среди них Игнасио Нарбондо. Повторяю, нельзя ему вредить. Как мой агент вы избежите этого соблазна, если цените собственную жизнь.

II ЗОЛОТОЙ ЗАКАТ

Ноябрьский день 1884 года радовал обитателей Айлсфорда редкой для осени в графстве Кент погодой: безоблачное голубое небо, теплый бриз из открытого окна, поигрывающий кружевными шторами. Казалось, бабье лето растянулось на долгие недели. Лэнгдон Сент-Ив сидел в любимом мягком кресле, положив ноги на такую же мягкую банкетку, с номером «Таймс» на коленях: там излагались свежие новости об огромном провале, который несколько недель назад снес участок набережной Виктории, поглотив лавки и дома возле моста Блэкфрайарз.

Обвал произошел совсем рядом с тем местом, где чуть меньше года тому назад был обращен в руины собор Оксфордских мучеников — катастрофа, едва не стоившая жизни самому Сент-Иву, его жене Элис и сыну Эдди. Столичный совет по общественным работам сумел перекрыть прибрежный край провала, остановив сток Темзы во время высокого прилива, и планировал целиком заделать вход в подземелья камнями, песком, гравием и асфальтом при первой же возможности.

Сент-Ив смотрел из окна вдаль, туда, где линия высоких деревьев тянулась вдоль края Боксли-Вудс. Среди лесных великанов стояли медные буки, высаженные, вероятно, еще в незапамятные времена и достигшие гигантских размеров. Воздух был достаточно чист, что позволяло рассмотреть вроде и не собиравшуюся облетать пурпурную листву. Сент-Ив размышлял о смене времен года, стараясь не погрузиться в мысли о том, что, быть может, его собственное участие в разрушении собора вызвало тот подземный сдвиг, который привел в конце концов к появлению провала на набережной. Наверное, оба события просто совпали по времени, думал он. Скорее всего, так. Несмотря на минутное смятение, чудесная погода все же радовала профессора, и легкий бриз действовал как тонизирующее средство.

Дремлющие поля хмеля являли резкий контраст тому живому зеленому ковру, который радовал глаз в середине лета. Невысокие аккуратные грядки, ухоженные и готовые к холодам, были усеяны корневищами и пеньками. Высохшие лозы сожгли, шишки высушили в печах-сушильнях и отправили мистеру Лапорту, пивовару из Ротэм-хит, Хасбро, слуга и наперсник Сент-Ива, сейчас уже больше друг, чем кто-либо еще, уехал на фургоне полчаса назад за несколькими бочонками эля, которые Сент-Ив выторговал в частичную уплату за хмель. Возвращение Хасбро добавит праздничности и без того прекрасному дню.

Часть полей в порядке эксперимента была обогащена слоновьим навозом, который обеспечил отличный урожай. Доктор Джонсон, их домашний индийский слон — подарок Элис на именины любимому мужу, — оказался дружелюбным существом. За год с небольшим он стал членом семьи и крепко подружился с котом Ходжем, без которого часто капризничал. Финн Конрад, пятнадцатилетний парнишка, занимавший дом на земле поместья, прямо сейчас обучал слона крутить ворот-кабестан, открывавший широкую панель в крыше амбара. И крики «Эй, Джонсон!» и «Пошевеливайтесь, сэр!» то и дело долетали в окно вместе со щелчками механизма, открывавшего и закрывавшего панель.