Подземелья Лондона - [125]

— Шкатулка от Кастеллани? — спросил старик.

— Да, сэр, — Табби взглянул на Элис, которая пристально смотрела на него, и добавил: — Видимо, ее украли два головореза Клингхаймера, Пенни и Смайти, если не вдаваться в подробности. Оба мертвы. Финн Конрад рассказал мне, что карлик убил их за попытку нехорошо обойтись с Кларой и с мисс Бракен.

— Видит бог, я проникаюсь к карлику все более глубоким уважением, — сказал Гилберт. — Кастеллани, конечно, двадцать лет как умер, но я поддерживаю знакомство с его сыном Аугусто, с которым недавно встречался в Риме. Я закажу другую шкатулку и копии побрякушек. Не думай об этом, Табби. Мы выбрались из серьезной переделки с целыми шкурами, не считая мелких царапин, которым люди вроде нас не придают значения. Хасбро, само собой, дело другое, но медики говорят, что он скоро вернется в строй. С другой стороны, наши враги искоренены, разбиты, уничтожены или в панике бежали. Прочее ничего не значит, Табби, — ни украденные драгоценности, ни украденные женщины.

Старик робко взглянул на Элис, словно считал, что мог бы выразиться более мягко.

— Вы правы, — кивнула Элис. — Что же касается меня, то, не кривя душой, признаюсь — сейчас важнее всего для меня толика сна, — она поднялась и, подойдя к снова задремавшему в кресле Сент-Иву, разбудила его, коснувшись плеча. Затем чета Сент-Ивов пожелала спокойной ночи Табби и Гилберту. Поднимаясь по лестнице, Элис с нежностью посмотрела на мужчин, объединенных узами родства и прочной дружбой. Графин, сыр и бисквиты стояли между ними, и обоим было что рассказать.

Эпилог ПЕРВЫЙ СНЕГ

Сент-Ив и Элис сидели в обеденной зале «Спаниардс», где было тепло и уютно. В камине потрескивали поленья, а на них плясало пламя, бросавшее желтые блики на стенные деревянные панели.

— Понимаешь, мне кажется, что я подвел Матушку Ласвелл, — произнес Сент-Ив в развитие темы, к которой он то и дело возвращался. — Неверно расставил приоритеты, ты не согласна?

Низенький кривоногий официант с галстуком из красной ленты принес графинчик бренди и блюдо поджаренного сыра.

— Еда сейчас будет, — сказал он, ставя блюдо и графин, а затем удалился. Элис взяла графин и налила в бокалы по разумной порции.

— За нас, — сказал она.

А Сент-Ив дополнил:

— За процветание нашей семьи.

И оба сказали: «На здоровье». Сент-Ив был рад отметить, что бренди оказался полным двойником того, из полубочонка Лофтусов — превосходной стимуляцией перед ростбифом и картофелем, которые готовились на кухне. На столе красовались блюдо с луком, поджаренным по-французски на сливочном масле, и еще грибы, тушенные в бульоне.

— Признаюсь, что мне ужасно хочется дернуть тебя за нос, когда ты начинаешь винить себя, — ответила Элис. — Ты, правда, можешь сказать, что ничего другого и не заслуживаешь, и тогда мне захочется дернуть за него снова. Уничижение порой недорого стоит, как и вина. Вот я тебя спрошу: с какой стати сожалеть, что ты не сделал чего-то, о чем даже не догадывался?

— Я просто говорю, что это была проверка на… на этичность, и я ее не прошел. И потому события развивались так, а не иначе, о чем я жалею всей душой.

— Ты полностью игнорируешь тот факт, что твои друзья целы. Даже Сара Райт смогла отомстить за себя этому чудовищу. Напоминаю тебе, что твой бренди — чудодейственное снадобье против демонов печали, — сказал Элис, кивнув на его бокал.

Они сидели у окна, и в их уши врывался пронзительный мальчишеский голос, кричавший: «Ужасы на Уимпол-стрит!» — им было хорошо видно, как парнишка продал последнюю газету старому джентльмену, который прятался от ледяного ветра за билетной будкой через дорогу.

— Я чувствую себя так, словно продал душу за обещание показать мне сохранившуюся гагару.

— А ты не думал о том, что, не сумев защитить Клару, вывел ее на тот путь, где она способна защитить себя сама? Где она стала героиней собственной легенды? Матушка Ласвелл пришла нам на помощь и нашла в этой схватке способ помочь и себе, и Кларе, и Саре Райт. Финн Конрад сам ставил себе задачи и сумел блистательно разрешить их все. Клара, кстати, очень тому рада. Все хорошо, что хорошо кончается, говорю я.

Сент-Ив улыбнулся жене.

— По части убедительности ты всегда могла дать фору кому угодно, — сказал он. — Теперь доедай свой жареный сыр, а не то я выхвачу его у тебя из руки вместе с вилкой и съем.

Элис была, как всегда, прекрасна, и, как не раз случалось прежде, привела Лэнгдона в восхищение своей способностью весело и легко уходить от ужасов минувшего, захлопнув за собой дверь. Конечно, ей потребовалось проделать определенную внутреннюю работу, но Элис была сильной личностью, которая, согласно пословице, не оглядывается назад. Мысли Сент-Ива вернулись к предстоящему им вечеру, но он напомнил себе, что одинаково неразумно и заглядывать вперед, и упускать то, что перед глазами прямо сейчас.

— Уимпол-стрит, — не проявляя никаких эмоций, произнесла Элис. — Я буду избегать этого адреса до конца своих дней. У тебя есть желание прочитать, что они там обнаружили?

— Ни малейшего, — ответил Сент-Ив. Однако в голову ему пришла мысль, что он очень хотел бы узнать о судьбе Игнасио Нарбондо — нашел ли Уиллис Пьюл способ вырвать нечестивого доктора из объятий грибов или оставил себе в качестве экспоната домашнего зоопарка. Последнее было бы просто идеально.