Подводный фронт - [11]
Я пожал плечами — не поверилось, что Гаджиев, который вообще не любил обращаться с какими-либо вопросами к начальству, пойдет к Головко. Но буквально через час позвонил командующий.
— Тут ко мне Гаджиев прорвался. Жалуется на вас…
Ну что было делать с этим неукротимым Керимом? Он пошел в море на «К-2». И доказал всем нам лишний раз, что упорство в достижении поставленной цели — великая вещь.
Этот сентябрьский поход «К-2» стал знаменательным двумя событиями. Прежде всего тем, что 10 сентября в районе Вардё «катюша» первой из подводных лодок Северного флота осуществила минную постановку. Ставить мины морякам пришлось в очень сложных условиях — при плохой видимости, стесненности и мелководности района. Тем не менее задача была выполнена вполне успешно. Подводники точно рассчитали момент полной воды и место постановки. Всего было выставлено четыре минные банки в общей сложности из тринадцати мин.
Выполнение этой важной задачи уже позволяло считать поход успешным. Но подводники на том не успокоились. Они настойчиво искали встречи с противником. И она состоялась.
12 сентября, утром, находясь в подводном положении в районе мыса Харбаке, «К-2» обнаружила вражеское судно. Судьба, будто решив вновь испытать экипаж, поставила его почти в такую же ситуацию, как и в предыдущем походе. Вновь судно шло полным ходом. Вновь «катюше» пришлось гнаться за ним. Добыча буквально ускользала из рук. И вновь было принято решение использовать артиллерию. Комендоры, которыми командовал лейтенант 3. М. Арванов, открыли огонь из носового орудия. За семь минут было выпущено 26 снарядов. Получив несколько прямых попаданий, транспорт заметно потерял скорость, но оставался еще на плаву. И тут сигнальщик заметил, что на берегу фашисты в спешном порядке готовят к полету гидросамолет.
Уходить на глубину? Бросить транспорт недобитым? Нет, Гаджиев и Уткин сохраняли хладнокровие. Подводная лодка продолжала сближение с вражеским судном. Пушки били в упор.
— Самолет в воздухе! — прозвучал взволнованный доклад сигнальщика. Но и транспорт уже начал заметно оседать в воду. Самолет, пронесшийся над лодкой, успел сбросить только две бомбы, которые разорвались в стороне. «К.-2» невредимой уходила на глубину.
Это была трудная победа. Победа, в которой ярко проявился самобытный гаджиевский почерк. А отпраздновал он ее вместе с экипажем тоже по-гаджиевски.
19 сентября «К-2» возвращалась в базу. Я на катере вышел навстречу ей. С первого дня войны выработалась у меня привычка встречать все возвращающиеся с боевых позиций лодки еще на подступах к главной базе. Поначалу это вызывалось необходимостью: иногда требовалось помочь молодым командирам правильно войти в бухту, ошвартоваться. Ну а после все это стало просто одним из атрибутов сложившегося у нас ритуала встречи. Экипажи, входящие в базу, уже ждали — встретит их комбриг или нет. Да и для меня стало потребностью как можно раньше увидеть лица своих подчиненных, возвращавшихся после трудного многодневного похода.
Так вот, встретил я «К-2» у входа в Екатерининскую гавань. На борт ее перебираться не стал, просто поприветствовал Гаджиева и Уткина, стоящих на мостике. Они помахали в ответ.
Катер обогнал лодку и, следуя немного впереди ее, двинулся к причальной стенке, где уже находился командующий. Вдруг слышу — за спиной выстрел. Что такое? Почему «К-2» стреляет? Налет противника? Нет, вроде бы самолетов не видно. Так в чем же дело? Знаками на расстоянии пытаюсь выяснить это у Гаджиева. Тот широко улыбается и, сложив ладони рупором, стараясь перекричать шум ветра, торжественно произносит:
— Залп в ознаменование победы произведен из орудия, потопившего транспорт врага!
С легкой руки Гаджиева стало традицией отмечать при входе в Полярный холостыми залпами орудий потопление вражеских судов и кораблей. Несколько позже появился в бригаде подплава и еще один своеобразный обычай. Экипажу, потопившему вражеский корабль или транспорт, по возвращении в базу стали вручать… жареного поросенка. Поросят специально выращивали в подсобном хозяйстве нашей береговой базы. И надо сказать, что если поначалу мощности небольшой свинофермы хватало, то со временем, когда число успешных атак значительно возросло, командиру береговой базы капитану 3 ранга Г. П. Морденко пришлось принимать срочные меры, чтобы расширить подсобное хозяйство. Григорий Павлович, бывало, в шутку сетовал, когда иные лодки стали «привозить» с моря по две, а то и по три победы:
— Ну разве тут напасешься поросят!
Так или иначе, а вручение необычного приза тоже прочно вошло в традицию, которой придерживались подводники в течение всей войны.
Сырой и гулкий туннель подземного склада, где в первые дни войны разместился ФКП, был, конечно, мало приспособлен для управления бригадой. Поэтому вскоре после начала боевых действий мы приступили к строительству такого укрытия, которое бы находилось неподалеку от причалов, было обеспечено надежной связью и всем необходимым.
Делать это приходилось, как говорится, на чистом энтузиазме: не хватало рабочих рук, материалов. И тем не менее подземное помещение для ФКП строилось, и довольно быстрыми темпами. Старшины и краснофлотцы береговой базы быстро научились бурить скальный гранит, при содействии специалистов строительного отряда флота освоили подрывное дело, и работа закипела. День за днем тарахтели вагонетки, на которых моряки выкатывали из-под скалы на поверхность подорванную породу. И вот помещение флагманского командного пункта построено.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.