Подводный фронт - [108]
Итак, на Черном море все закончилось. Но зато большие события начинались на Балтике. Именно в эти сентябрьские дни после некоторого перерыва балтийские подводники приступали к активной боевой деятельности. На этом театре произошли к тому времени коренные изменения обстановки: разгром немецко-фашистских войск в Прибалтике и выход Финляндии из войны привели к тому, что появилась наконец возможность вывести наши лодки в Балтийское море. Мощные противолодочные рубежи в Финском заливе можно было теперь обойти по узким извилистым шхерным фарватерам вдоль финского побережья.
Для участия в организации этого выхода я выехал в Кронштадт. В бригаде подплава меня встретил начальник штаба капитан 1 ранга Л. А. Курников. Он доложил, что начальник подводного плавания флота контр-адмирал А. М. Стеценко и комбриг контр-адмирал С. Б. Верховский убыли на Лавенсари. Вместе с командиром Островной военно-морской базы вице-адмиралом Г. В. Жуковым они вели там переговоры с финнами о деталях перехода лодок через шхеры. Пришлось на время, так сказать, переквалифицироваться в дипломатов. Переговоры заняли не так уж много времени.
— Все в порядке, — сообщил вернувшийся в Кронштадт С. Б. Верховский. — Финское военно-морское командование полностью удовлетворило наши требования. Они берут на себя обеспечение безопасности проводки наших лодок, будут осуществлять контрольные траления в установленных районах. Кроме того, финны предоставили нам сведения о противолодочных заграждениях, навигационные карты и пообещали прислать на наши корабли своих лоцманов. В дальнейшем, как предусматривается условиями перемирия, мы сможем перебазировать наши лодки в финские порты…
Ну что ж. теперь надо было в кратчайшие сроки спланировать организацию выхода лодок, разработать соответствующие наставления, проинструктировать командиров. Лоцманы лоцманами, а и о своей подготовке к непростому переходу надо было всерьез подумать.
Шхеры — это сильно изрезанное побережье со скопищем скалистых прибрежных островков, тянущихся на многие десятки и сотни миль. Островки эти разделены узкими, труднопроходимыми проходами, многие из которых буквально усеяны подводными скалами и камнями. Тут, в этом лабиринте, нужна очень большая точность кораблевождения. Один неверный маневр, одна ошибка командира, штурмана или рулевого при движении лодки по створу или на повороте — и авария неизбежна.
Финские шхеры мне были хорошо знакомы. Ведь во время финской кампании в них несли боевое патрулирование «малютка» бригады, которой я тогда командовал. Особых успехов мы я ту пору не добились. Однако противник побаивался вас, шхерные фарватеры для своих перевовок практически не использовал.
В 1940 году наша бригада была перебазирована в арендованную у Финляндии военно-морскую базу Ханко, Тогда со шхерами довелось познакомиться еще лучше. Практически вся боевая подготовка «малюток» проходила на шхерных рейдах и плесах.
— Помните, как мы ходили на рейд Лаппвик на прострелку торпедных аппаратов? — спросил меня при встрече командир одного из дивизионов подводных лодок капитан 2 ранга П. А. Сидоренко, который во время финской кампании командовал «М-90».
Еще бы не помнить! Рейд Лаппвик — это ведь примечательное место, связанное с одной из славных страниц истории нашего русского флота — Гангутским сражением. Именно там Петр I приказал проложить знаменитую «переволоку» для переброски своих галер через перешеек Гангутского полуострова. А у нас там был полигон боевой подготовки, па который мы ходили старыми шхерными фарватерами. Ходили сначала с опаской, а потом освоились, да так, что стали плавать здесь даже под перископом. И одним из первых совершил такое плавание шхерным фарватером под перископом не кто иной, как лихой, отважный командир «М-90» Петр Антонович Сидоренко.
Большой опыт плавания в шхерных районах имели командир «К-53», а в прошлом также командир одной из «малюток», капитан 2 ранга Д. К. Ярошевич, командир «С-13» капитан 3 ранга А. И. Маринеско и многие другие. Теперь они щедро делились им с теми, кто подобным опытом не обладал.
Однажды я обратил внимание, что у многих командиров я штурманов со рукам ходят тетради с какими-то рисунками. Посмотрел одну из них — да это же так называемые штурманские зарисовки! Тогда, в 1940 году, мы очень активно использовали их. Особого художества для того, чтобы наскоро набросать силуэт острова, береговой черты, не требуется, но польза от этого большая: и тебе самому в следующий раз при проходе этого то места такая зарисовка поможет точнее сориентироваться, и тому, кто пойдет следом, станет хорошим подспорьем. По откуда же взялись эти тетрадки? Оказывается, сберегли их мои бывшие однополчане. Словно знали, что пригодятся через четыре года. И вот ведь — пригодились!
Выход наших лодок было решено начать с 28 сентября. Штаб флота четко определил порядок: из Кронштадта до входа в шхеры лодки должны были эскортироваться базовыми тральщиками, катерами-охотниками. Далее их должны были прикрывать финские и советские боевые корабли, вооруженные новой гидроакустической и радиолокационной аппаратурой. Выйдя из шхер, подводным лодкам предстояло погрузиться и самостоятельно следовать на свои позиции.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.