Подводные лодки типа «К» - [14]

Хиллхауз спокойно продолжал подсчеты. Отдыхающий человек потребляет две трети куб. фута кислорода в час. Если все люди в лодке лягут, они могут рассчитывать прожить 15 часов. Если они будут работать, расход кислорода резко возрастет. Тяжелая работа увеличивает потребление кислорода в 9 раз. Так как большинству людей просто нечего было делать, Хиллхауз подсчитал, что средний расход кислорода составит 1,25 куб. фута в час. Он рассказал обо всем это Герберту и показал ему вычисления. Хиллхауз сообщил, что они могут дожидаться подачи воздуха в течение 8 часов или половины ночи.

По просьбе капитана Хиллхауз снова пустил в ход логарифмическую линейку, чтобы оценить шансы поднять лодку на поверхность. Это не заняло слишком много времени. Хиллхауз сказал Герберту, что даже если полностью продуть носовые балластные цистерны, нос лодки не поднимется на поверхность. Герберт вместе с Гудхартом пришли к выводу, что даже если водолазы обнаружат лодку, «ничто не сможет вытащить на поверхность кормовую часть».

Результаты вычислений Хиллхауза были переданы всем находящимся в лодке.

Хипуорт подошел к профессору и тихо сказал, выражая общее мнение: «Похоже, нам всем конец».

«Боюсь, это так», — согласился Хиллхауз.

Унтер-офицер Оскар Мот, который выскочил из мясорубки Дарданелл, где он несколько месяцев назад служил на лодке типа Е, с нескрываемой желчью громко сказал, ни к кому конкретно не обращаясь: «Чертовски поганый способ умереть».

Глава 3. Пример «плохого спасения»

«Его Величество король сердечно поздравляет спасшихся с К-13 с их чудесным избавлением».

Телеграмма Адмиралтейства, 31 января 1917 года

Моряки, стоящие на рубке Е-50, следили за погружением К-13, когда их внимание привлекли два странных круглых объекта, плавающие в воде. Потом вода в месте погружения лодки подозрительно забурлила. Издали это походило на большой выброс воздуха. Капитан-лейтенант Мичелл планировал сам погрузиться еще раз перед возвращением, но странное поведение лодки Герберта заинтриговало его. Он приказал дать малый вперед, и Е-50 осторожно направилась к точке погружения К-13. Мичелл опасался, что К-13 может в любой момент подняться на поверхность.

Быстро темнело. Мичелл ощущал, что происходит что-то неправильное. Герберт, которого все еще можно было считать новобрачным, почему-то не спешил домой. Мичелл приказал спустить складной ялик Е-50 и вместе с двумя матросами направился к тому месту, где продолжала бурлить вода. Здесь на поверхность поднималась струя пузырей. Здесь же были видны тонкие струйки нефти. К-13 явно терпела бедствие где-то внизу. Мичелл взял пробу воды, гадая, закрыт ли рубочный люк, и не залила ли вода батареи. Но, вернувшись на Е-50, он не сумел обнаружить в воде следы кислоты. Его начали глодать сомнения. Когда управляешь новой лодкой, легко принять лишний балласт, и тогда субмарина пойдет на дно. В относительно мелких водах залива с К-13 не могло случиться ничего плохого. Мичелл убеждал себя, что как только Герберт продует цистерны, ситуация снова будет под контролем.

От причала Шендона отошел «Комет», на борту которого находились 2 директора Фэрфилда — Клегхорн и Макмиллан. Оба они видели водоворот на месте погружения К-13. Мичелл сообщил им о своих наблюдениях и сказал, опираясь на то, что знал о Герберте: «Он любит делать что-то неожиданное». Мичелл прекрасно помнил выходки, которые позволял себе Герберт, командуя одной из лодок типа С после их исторического перехода в Гонконг перед войной. Он забрался на рубочный люк С-36, крепко уцепившись за перископ и вентиляционную трубу, и приказал лодке погрузиться, пока вода не подошла к самым его ногам. Со стороны казалось, что он скользит по морю. Уже во время одного из военных походов Герберт, командуя D-5, повторил этот трюк в Ла-Манше. Он заявил, что лунной летней ночью подводная лодка в надводном положении практически незаметна, и это позволяет ему целиться и стрелять торпедами по вражескому кораблю, не тратя драгоценные секунды на погружение. Но этот постулат Герберту так и не удалось проверить на практике. Однако подобные эксперименты требовали слаженных и умелых действий экипажа, поэтому Мичелл сказал директорам Фэрфилда, что Герберт — один из лучших подводников, которых он знает.

Минуты шли, однако лишь струи пузырей поднимались сквозь толщу темной воды. К 16.00 сумерки плавно перешли в ночь, и встревоженный Мичелл решил стать на якорь. Он отправил старшего помощника на берег предупредить по телефону старшего из флотских командиров и запросить о срочной присылке всех имеющихся спасательных средств. Одновременно Клегхорн позвонил на верфь Фэрфилда, чтобы сообщить о происшествии и попросить помощи.

Воздух над Гэрлохом становился все холоднее. Мичелл отправил группу матросов на ялике патрулировать над местом погружения К-13 на случай, если кто-то вынырнет на поверхность. Он был удивлен. Почему Герберт не пытается ничего сообщить, использовав аппарат подводной связи? Мичелл проклинал Адмиралтейство, которое в самом начале войны отвергло его предложение оснастить все лодки телефонными буями на том основании, что это опасно. В случае таких чрезвычайных ситуаций, как сегодня, экипаж лодки мог выпустить буй, и с ним можно было бы переговорить. Но Адмиралтейство утверждало, что такой буй может самопроизвольно освободиться и тем самым он выдаст присутствие лодки противнику. Мичелл безуспешно пытался убедить лордов, что такие буи следует применять хотя бы во время испытаний. Это предложение было принято только в 30-х годах после нескольких катастроф.