Подводная одиссея. «Северянка» штурмует океан - [48]
Даже в июле клязьминская вода уже на глубине 4-5 метров принимала нас не очень приветливо. Спасало шерстяное водолазное белье, позволявшее сидеть в воде 10-15 минут. Худощавый Фомин замерзал раньше остальных и, выйдя из воды, полчаса приходил в себя, дрожа на знойном песке. «Ничего, Витя, – успокаивали его остальные, – скоро Черное море, там кончится твоя вибрация».
Вторая особенность водохранилища, впрочем, как и любого подмосковного бассейна, это – темень. Желтый цвет переходит в коричневый, в этот момент тело сжимает холодный слой воды, и у грунта – на шести метрах глубины – все заполнено чернотой. Еле различима ладонь, прижатая к маске. Никаких приятных ощущений. Но тренировка есть тренировка. И не из-за страха или холода внушаешь ты самому себе, а просто когда покажется, что тебя течением относит в сторону или тарахтение проходящего катера катастрофически приближается, дергаешь 3 раза сигнальный конец и смущенно всплываешь. Оказалось, ты пробыл внизу не меньше, чем другие, и еще раз убеждаешься, что такая устоявшаяся земная категория, как время, не подходит для измерения под водой. Непрерывная работа мысли и тела аквалангиста, быстрая смена непривычных ощущений, особенно при первом погружении в незнакомом месте, ускоряют бег времени, растворяют его в воде.
Без эксцессов прошла и буксировка за моторной лодкой. Правда, мы не имели указателя скорости и, как показали дальнейшие события, конечно, не превышали двух узлов. Но окрепшие руки и спокойное отношение к бегущему навстречу водяному потоку также можно было занести в арсенал средств обуздания трала.
Исходным пунктом нашего плавания была Керчь. А плавучим домом и рабочим местом почти на целый месяц – средний рыболовный траулер Азово-Черноморской рыбопромысловой разведки «Кристалл». Выполнявший роль гида Борис Выскребенцев прямо с вокзала привел нас на корабль, познакомил с вахтенным штурманом и сказал: «Размещайтесь». После плаваний на подводной лодке любое спальное место, где можно было вытянуться во весь рост, считалось приобретением. Здесь же такое место получил каждый. Для нашей аппаратуры отводилось большое помещение в центре «Кристалла» со звучным названием – лаборатория. А по соседству многообещающе пыхтела труба камбуза. Пожалуй, можно и выходить в море.
Наш генеральный курс пролегал вдоль кавказского побережья. Расспросив рыбаков и изучив навигационные карты, именно здесь мы наметили две сравнительно ровные площадки длиной в 3-4 мили и шириной в 1 милю, где можно было на глубине 15-25 метров наблюдать за работой донного трала. Одна из них располагалась у Нового Афона, как раз напротив старого монастыря, прилепившегося на горном склоне. Другая площадка размещалась между Сочи и Адлером. Эти места были сравнительно удалены от впадающих в море мутных вод Риони, Ингури и Кодори, что гарантировало удовлетворительную прозрачность под водой. Остальные ровные площадки кавказского побережья лежали глубже 25 метров, здесь воздух из акваланга расходовался бы быстрее, наблюдения были бы кратковременными и, главное, царили бы сумерки, препятствующие киносъемке. А для наблюдений за разноглубинным тралом выбор пал на район мыса Пицунда – самое прозрачное место у Черноморского побережья Кавказа.
А через день мы уже стояли на якоре перед Сочи. Солнце и море были неподдельно курортными, а глубина под килем – 12 метров – говорила о том, что сейчас самый момент провести первое рекогносцировочное погружение и «окрестить» всех москвичей в черноморской купели.
Первым пошел в воду Радаков. Несмотря на то, что водяной термометр показывал 23 градуса, прежде чем надеть акваланг, он натянул на себя тельняшку. Я, кстати, всегда стараюсь поступать так же и защищаюсь майкой не столько от холода, сколько от самого акваланга – аппарат тяжел, плечевые ремни врезаются в тело и вызывают неприятное ощущение. Надев на руку глубиномер, подвесив к поясу нож (на всякий случай), Дмитрий Викторович взвел указатель минимального давления и открыл вентили баллонов акваланга. Манометр показал 150 атмосфер – полный запас. Но, работая под водой, можно увлечься и не заметить, что воздух на исходе. Вот тут-то и нужен указатель минимального давления, который автоматически сработает и, когда в баллонах останется 30 атмосфер, даст резкий щелчок. Щелчок под водой воспринимается очень четко и означает: «Конец. Выходи наверх».
Разбившись для взаимной страховки на пары, под воду один за другим ушли все члены экспедиции, оставив в шлюпке среди спасательных кругов Славу Золотова с запасным аквалангом наготове. Я захватил с собой и подводное ружье.
Долгожданное погружение в море. Вода сначала охватила прохладным покрывалом, но через мгновение я уже акклиматизировался и не вспоминал о разнице температур тела и воды. А между тем мои коллеги и я сейчас работали в воде как нагревательные приборы. Более холодная вода, обладающая, не в пример воздуху, громадной теплоемкостью и теплопроводностью, калория за калорией незаметно высасывала из нас жизненную энергию, но нам было тепло, и холод пока не давал себя знать, так как каждый из нас был достаточно тренирован. Но, как бы то ни было, процесс передачи тепла воде совершался, и все заранее постарались отдалить неприятную минуту ощущения холода, надев на себя свитер или майку. Продолжать плавание под водой, если чувствуешь холод, неразумно. Недаром известный австрийский ныряльщик Ханс Хасс утверждает, что холод страшнее акулы. Незаметно наступившее переохлаждение организма может вызвать судороги, а в тяжелых случаях – потерю сознания и остановку дыхания. Первые сигналы к выходу из воды – ощущение озноба, «гусиная кожа», мелкая дрожь мышц.
