Подвижники — миряне. Том I - [23]

Афина жила в большой простоте и чистоте. Она всегда чувствовала присутствие Божие. Стойко переносила испытания и искушения, которых в её жизни было немало. Пришлось много претерпеть от мужа, который постоянно богохульствовал, причиняя ей этим невыразимую боль. В молодости после одного несчастного случая он лишился зрения, так что Афине приходилось не только о нём заботиться, но и терпеть все его странности. Однажды он упал, сильно травмировался, и его парализовало. Её дочь родилась инвалидом. Она была очень своенравной и непослушной, кроме того, ей очень не повезло с замужеством. Сын Афины в молодости был очень болезненным. Три раза он был на грани гибели. Милосердие Божие и молитвы матери сохранили его. Он женился и стал многодетным отцом.

У самой Афины всю жизнь были большие проблемы со здоровьем. Но никогда никто не услышал от неё ни слова ропота. Каждый вечер она много часов молилась за весь мир.

В последние годы у неё стало меньше возможностей творить милостыню. Нищих почти не осталось, а нуждающихся было значительно меньше, чем в былые времена. Как теперь она могла утолить свою жажду милосердия? Господь заботился о ней и посылал ей просителей. Когда она выходила из дома, на пороге её встречало множество животных. Собаки, кошки, птицы — все они чувствовали её любовь, следовали за ней, и она никому не отказывала. Из её рук ели даже дикие птицы, больше не подлетавшие ни к кому. Она смотрела под ноги, нет ли там Муравьёв, и с радостью кормила их хлебными крошками.

Её кончина была мирной и христианской, но не безболезненной. Однажды утром после долгой болезни она поднялась, чтобы покормить птиц, оступилась и сильно ударилась. Боль долго, до самой кончины преследовала её.

Афина попросила батюшку прийти и прочитать над ней молитву, так как верила, что подобным образом исцелится. Но священник не сразу отозвался на её просьбу. Когда он всё — таки пришёл, она сказала: «Отче, теперь уже поздно, сегодня я ухожу».

Это было 11 февраля 1976 года, в день празднования памяти святых Феодоры и Власия. Несмотря на невыносимые боли на лице Афины сияла улыбка. С утра она уже стала распоряжаться относительно своих похорон: какую одежду на неё надеть, каких батюшек пригласить на отпевание.

Потом позвала своих соседок и невестку. С каждым, кто к ней приходил, Афина прощалась и просила прощения. К вечеру её беспокойство усилилось. Она просила близких помолиться, чтобы Господь забрал её сейчас, а не оставил на ночь. Но родственники не верили, что она умирает. Она почила незадолго до двух часов ночи. Последними её словами были: «Красиво — красиво…»

Восемь часов, пока её тело лежало в гробу, оно оставалось тёплым. Её лицо было радостным, румяным, улыбающимся, без морщин, как лицо девушки, а не девяностосемилетней старушки.

Да упокоит Господь душу Афины, как она упокоила Его Самого в лице каждого страдающего человека! Аминь.

XII. Отец Василий Тромбукис

Он родился в 1902 году в селении Сфикиа Имафийского района[44] в потомственной семье священника. Иереями были его отец, дедушка, прадед, брат Афанасий и его племянник. Василий имел большое желание не прерывать эту традицию.

Он обвенчался со смиренной девушкой, односельчанкой Яннулой. У них родилось девять детей, один из которых умер в двухлетнем возрасте. Из поучений святого Космы Этолийского[45], которого он очень любил и почитал, Василий узнал, что в священники должно рукополагаться в зрелом возрасте: по достижении по крайней мере тридцати лет. Он закончил семинарию, многому научился и от своего отца — священника Иоанна. Он был рукоположен в иереи и стал служить на приходе в родном селении.

В день своей хиротонии он навсегда бросил курить. Кроме того, совместно со своей супругой они решили жить целомудренно, как брат и сестра. Они исполнили своё обещание.

За годы иерейского служения никто никогда не видел отца Василия без подрясника, даже его супруга. «Священник без рясы — не священник», — говорил батюшка. Даже камилавку он не снимал нигде, кроме своей комнаты.

Он был очень осторожным и благоговейным. После Божественной литургии никогда не ходил в гости. Отец Василий возвращался домой, где в специально отведённом месте мыл чашку, из которой пил после Святого Причастия. Впоследствии, когда он состарился, эта обязанность вменилась его родным. Он не разрешал им мыть сосуды, которыми пользовался после принятия Святых Тайн, в раковине вместе с другой посудой. Сам в эти дни он никогда не мылся, не мыл и свою бороду.

У него было специальное полотенце, которым он вытирал лицо, и затем его сжигали. Каждый понедельник, среду, пятницу и в дни многодневных постов он не вкушал даже масла. Его пища в эти дни обычно состояла из чая с сухарями и печённых на углях картошки и лука.

Отец Василий имел страх Божий и очень любил молитву. Его обычный типикон был следующим: он просыпался в четыре утра. Если была зима, затапливал печку. Надевал епитрахиль и молился до половины седьмого. Затем брал облачение и шёл служить в церковь. Вечером совершал вечернее богослужение. В храме он служил каждый день в любую непогоду.

Во время богослужений о. Василий был очень внимателен, не торопился и весь отдавался молитве. Батюшка был серьёзен и благоговеен, стараясь настроить так же и помогавших ему в алтаре мальчиков. Когда певчий забывал пропеть какие — то тропари, батюшка расстраивался, но, не желая его обидеть, не делал замечаний, а выходил на аналой и прочитывал эти тропари сам.