Подвижники — миряне. Том I - [15]

Однажды он сидел и что — то про себя шептал. Его спросили: «Что ты там про себя говоришь?» На что он неопределённо ответил: «Что говорю… Вот и я говорю». Время от времени он немного приподнимал голову, глубоко вздыхал и громко произносил: «Господи, помилуй!»

Константин был немногословным. Казалось, что он не следит за происходящим вокруг и живёт в собственном мире, но внезапно он давал близким какой — то совет, к которому те всегда прислушивались, так как очень уважали его мнение. Чтобы он ни делал, он всегда делал с молитвой. Часто родственники из любви и уважения не мешали ему своими разговорами, а приходили, чтобы просто на него посмотреть. Все, кто оказывался рядом с ним, чувствовали бескрайнюю радость и умиротворение.

Он редко бывал строгим, и только в духовных вопросах. Однажды он встретил больного односельчанина, который жестоко избивал животных. Константин сделал ему замечание. По возращении домой он сказал:

— Поэтому Бог и дал ему это увечье. Если бы он был совершенно здоров, мог бы совершить большое зло.

Иногда он бывал непреклонным. Его интересовало только то, что угодно Богу, и он отвечал прямо и чётко. Например, мог сказать: «Её в дом больше не пускайте, она плохая женщина». Его слово было для всех законом.

Первые три дня Великого Поста он держал сугубый пост. Про некоторых знакомых женщин, которые в эти дни запирались дома и ничего не ели, он говорил: «Лучше бы они следили за тем, что говорят, чем держали строгий трёхдневный пост».

Когда в деревню приезжал батюшка с Афона, Константин сразу спешил на исповедь и потом направлял к духовнику всех своих близких. В храме он стоял на стасидии, находившейся рядом с боковым входом в алтарь, и большую часть службы не садился. Стоял по стойке смирно, когда пели «Достойно есть», и по окончании молитвы делал три земных поклона. Это заметила его невестка и спросила:

— И нам следует так поступать?

— Да, как мы всегда встаём, когда играют Гимн нашей Родины, так же мы должны стоять и перед нашей Богородицей.

Константин имел большое почтение к священническому сану и был очень чуток к церковным проблемам. Он очень радовался за сына, который стал церковным старостой.

Во время беседы он обычно улыбался своей доброй улыбкой, а смеялся редко. Он был кротким и очень простым. Не был суетливым. Ходил он бесшумно и незаметно. Одевался опрятно и просто. Однажды фотографу дали для увеличения фотографию Константина, и тот без спроса добавил ему галстук. Когда он это увидел, то забеспокоился и сказал: «Уберите его, чтоб я его не видел. Зачем он мне надел этот недоуздок?» Часто, прося полотенце, он говорил: «Дайте мне эту дерюгу». Даже новые и красивые полотенца с вышивкой он так называл. Его невестка спросила: «Почему ты не говоришь «полотенце»?» Константин многозначительно улыбался и повторял: «Э! Да, дерюга это, дерюга». Только когда он почил, они поняли, что по духовным причинам он относился так к красивым вещам и одежде.

В комнате у него был иконостас, икона Святителя Николая и подвесная лампада. На металлической кровати было тонкое покрывало и твёрдая, как дерево, подушка. Зимой он накрывался чёрным ворсистым одеялом. Дети оказались бессильны поменять что — либо в его быте.

— Почему подушка такая твёрдая?

— Э! Гак нужно.

На печке у него висели большие часы, которые показывали старое, византийское время. По нему он молился, как привык это делать на Афоне. «Ваши часы показывают франкское[29] время», — говорил Константин детям.

Когда его спрашивали о земных поклонах, он отвечал: «Что, разве сложно нам делать сорок поклонов в день?» Это число он считал минимальным и необходимым для каждого. После каждого поклона он немного молился стоя и совершал следующий. Всё это он делал благоговейно и не спеша. Сам поклон играл для него вторичную роль, главным было горение в молитве и умиротворение. Он был целиком поглощён тем, что делал. Его молитва была не формальной и сухой, она имела сладость и совершалась со страхом Божиим.

Мировой судья г — н Аристид Япундзйс некоторое время жил в доме Константина. Его комната была рядом с комнатой дедушки, их разделяла только одна стена. Поначалу гость терпел, но однажды пожаловался сыну Константина, что по ночам не может заснуть из — за разговоров в соседней комнате: «Вечером дедушка просыпается и начинает с кем — то беседовать. Кто — то его посещает. Вы не знаете, что происходит? Может, кто — то стоит под его окном? Эти разговоры мешают мне спать, и днём мне трудно сосредоточиться на работе».

Тогда сын решил поговорить с отцом и узнать, что происходит, так как очень расстроился, что их гость не находит спокойствия и тишины в их доме. Константин растерялся, боялся, что его тайна откроется, и молчал. Но под большим нажимом признался: «Что говорю… Вот… Вечером приходит Святитель Николай и говорит со мной. Что же, мне молча сидеть?» Об этом его домашние не знали, так как их комната была в другом конце дома. И если они что — то и слышали, думали, что дедушка молится.

Однажды невестка спросила: «Как выглядит Святой?» Дедушка улыбнулся, восстанавливая его образ в своей памяти, и сказал: «Он… невысокий». Ещё раз улыбнулся и на этом прервал беседу.