Подвижники и мученики науки - [51]
Это учение Павлова создало твердую почву для новой, материалистической психологии, бьющей по всем идеалистически-церковным учениям о божественном происхождении душевной жизни человека.
Не будучи в состоянии научно опровергнуть учение Павлова, некоторые церковники пытаются подорвать это учение хитрой ссылкой на то, что сам-де Павлов оставался до конца своих дней религиозным человеком.
Был ли Павлов в действительности религиозным человеком? Нет, не был. Утверждение о якобы религиозности Павлова основывается на фальши, а именно на подмене сущности религии ее формой. В самом деле, в чем заключается сущность религии? В слепой вере в потусторонние, сверхъестественные силы, в какого-то бога (или богов), создавших мир и по своей воле управляющих им.
Формой же религии являются насаждаемые церковниками всевозможные обряды, разные у разных народов и изображающие общение людей с богом в виде крещения, произнесения и пения молитв на разные случаи жизни, исповеди, публичные покаяния — с самоистязанием или без него, крестные ходы и т. д. Роль таких привычно действующих на воображение обрядов — создавать и поддерживать в массах дух смирения, покорности властям и хозяевам. Ведь верить в бога — значит не думать об устранении всех зол и несправедливостей мира, предоставив все воле божьей.
Так в чем же проявилась приверженность Павлова религии? Да в том, говорят обличители, что его видели с женой в церкви. А если он при этом не молился, а только слушал привычное с детства церковное пение? А если он заходил в церковь не по собственному побуждению, а лишь сопровождая свою верующую жену?.. Но вот что не вызывает никакого сомнения и никаких кривотолков, так это тот факт, что всю свою сознательную жизнь Павлов посвятил борьбе со слепой верой, неутомимо исследуя закономерности природы, исключающие всякую мысль о божьем произволе, о существовании чего-либо сверхъестественного и непознаваемого.
Павлов верил в науку, в ее плодотворную, способную изменить мир роль. Но эта вера Павлова в науку не была слепой: она покоилась на доказуемости ее завоеваний, на постоянной тщательной проверке ее положений. Отсюда его страсть экспериментатора, его потребность тысячу раз повторять любой опыт, привнося в него каждый раз новые и новые условия.
Неутомимый правдоискатель и человеколюбец, Павлов горел жаждой служить трудовому народу, служить своей родине. Это ярко сказалось, между прочим, в тяжелые годы гражданской войны в его отказе уехать из России за границу, под крылышко капиталистов, куда они старались увлечь его всяческими соблазнами благополучия, богатства и почестей…
Завоевавшее мировую известность павловское учение об условных рефлексах и о высшей нервной деятельности человека оказывает большое влияние на ряд других наук. Оно помогает философии тем, что, утверждая материальные основы психологии, подтверждает некоторые важные положения диалектического материализма. О влиянии учения Павлова на науку психологию мы говорили выше. Очень много дает учение Павлова медицине, ибо нет такой отрасли ее, на которой не сказалось бы влияние исследований Павлова, — это особенно относится к пониманию и лечению нервных, психических, сердечных, гипертонических, язвенных и других болезней. Педагогика также находит в работах Павлова исключительно полезный для себя материал.
Хочется еще раз остановиться на поразительном сходстве Павлова с Дарвином. Необычайная честность мысли, тонко развитая научная совесть — вот что составляет одну из характерных черт Павлова как ученого. Он беспощадно удалял все ложное, наносное. Он сурово преследовал в своих замечательных лабораториях всякое верхоглядство, поспешные, необоснованные заключения; ему были прямо ненавистны «мнимо ученые болтуны, легко порхающие над фактами…» И как ученый, и как человек Павлов никогда не занимался приспособленчеством, никогда не кривил душой, никогда не лицемерил. Это был настоящий человек.
Павлов прекрасно знал — и другим это внушал, — что сделанная им и его лабораторией огромная работа — далеко еще не все, что нужно знать для полного понимания деятельности головного мозга: необходимо еще постичь и ту наиболее сложную часть этой деятельности, которую мы называем словом «сознание» (мысль, чувство, воля). Материалистическая база для понимания этого процесса была Павловым заложена. Пути для познания его были открыты, общие законы установлены. И все же осталось сделать многое. Со всем присущим ему беспристрастием Павлов сознавал это. И горячо, страстно мечтал довести начатое им дело до конца. Незадолго до смерти он с жаром говорил:
«Я хочу жить, хочу долго жить — до ста лет и даже больше. Я только начал работу и своими руками, непременно своими руками, хочу ее закончить хотя бы вчерне».
Закончить не привелось… Это задача его талантливых учеников и идущей за ними молодежи. Это их долг перед великим учителем, и лучшего памятника для него не нужно.
Лучшая характеристика Павлову невольно дана им самим в прекрасном письме-завещании его советской молодежи. Основные мысли этого письма должны стать руководящим принципом, путеводной нитью в работе каждого ученого, особенно начинающего.
В этой книге говорится об Исконной Вере и Стари у Южных Славян. Исследование, которое мы провели, не основывается на песнях, преданиях и обрядах, сохранившихся до сих пор, ни даже на письменных летописях. Главная особенность научного подхода, примененного в этой книге, это его опора на образные представления, которые у Южных Славян, совместно со многими другими народами, возникли со временем.
Это первая и, к сожалению, пока единственная книга в нашей философской литературе, специально посвященная обману – столь повсеместному явлению, пронизывающему все поры нашей личной и общественной жизни. Фундаментальная ценность правды понятна каждому. Но представьте себе, что произошло бы в жизни людей, в политике, экономике и т.п., если бы вдруг все люди перестали обманывать, говорили только правду? Автор ставил своей целью: рассмотреть и по возможности упорядочить чрезвычайно многообразные проявления обмана, осмыслить такие феномены как добродетельный обман, полу-правда, самообман, опираясь на философские, психологические, исторические материалы и произведения художественной литературы.
Книга представляет собой один из первых в отечественной научной литературе опытов междисциплинарного подхода к проблематике искусственного интеллекта. В ней рассматриваются философские, методологические, общетеоретические и социокультурные аспекты данной проблематики, обсуждаются актуальные задачи моделирования искусственного интеллекта в связи с рядом логических и математических вопросов и под углом соотношения искусственного интеллекта с естественным и современных разработок проблемы "сознание и мозг".
Никогда не уйдет в прошлое интерес к познанию происхождения и последующей эволюции уникального человеческого вида. От древесной обезьяны до человека разумного — дистанция огромного размера. В настоящем издании она заполняется известными и новейшими материалами по истории антропологических знаний о движущих силах и закономерностях развития семейства гоминид, адаптивном полиморфизме вида гомо сапиенса, его расовой структуре, перспективах развития.
Технологии захватывают мир, и грани между естественным и рукотворным становятся все тоньше. Возможно, через пару десятилетий мы сможем искать информацию в интернете, лишь подумав об этом, – и жить многие сотни лет, искусственно обновляя своё тело. А если так случится – то что будет с человечеством? Что, если технологии избавят нас от необходимости работать, от старения и болезней? Всемирно признанный футуролог Герд Леонгард размышляет, как изменится мир вокруг нас и мы сами. В основу этой книги легло множество фактов и исследований, с помощью которых автор предсказывает будущее человечества.
В монографии исследуются эволюция капиталистического отчуждения труда в течение последних ста лет, возникновение новых форм отчуждения, влияние растущего отчуждения на развитие образования, науки, культуры, личности. Исследование основывается на материалах философских, социологических и исторических работ.