Подвижники и мученики науки - [44]
Отголоски борьбы против Дарвина докатились и до наших дней. Они прорываются то там, то здесь. Вспомним хотя бы знаменитый «обезьяний процесс»[23], имевший место уже в двадцатые годы XX века в Америке…
Как можно характеризовать дарвинизм в целом?
Дарвинизм прежде всего материалистическое учение о природе, опирающееся на факты, почерпнутые из недр самой природы, на ее явления и закономерности, а не на догадки и допущения сверхъестественного порядка.
Дарвинизм рассматривает природу исторически, как нечто исполненное динамизма, непрерывных постепенных изменений, приводящих к нарождению нового.
Дарвинизм откинул прочь (Энгельс говорит: «Отправил к черту») учение о целях природы, он отверг телеологию, с помощью которой некоторые ученые пытались объяснить относительную целесообразность организации и жизни живых существ.
Дарвинизм покончил в естествознании с теологией, объясняющей явления живой природы божественной волей.
Своим анализом искусственного отбора в животноводстве и садоводстве и увязкой его с естественным отбором дарвинизм связал теорию с практикой и в значительной мере расчистил путь к победе человека над живой природой.
Не менее существенно, что дарвинизм дает яркий материал, объективно иллюстрирующий диалектику природы: единство таких противоположностей, как наследственность и изменчивость; многочисленные примеры перехода количества в качество; естественный отбор, ведущий одновременно и к утверждению жизни и к отрицанию ее; чрезмерная плодовитость большинства растений и животных, ведущая к борьбе и смерти, но в то же время являющаяся и средством, обеспечивающим вид от вымирания… Разве все это не является прекрасной иллюстрацией диалектики природы?
«Когда меня презрительно критиковали или не в меру расхваливали, — пишет Дарвин, — лучшее успокоение находил я в том, что говорил самому себе: „Я трудился, как только мог, упорно и исправно, а большего от человека нельзя и требовать… Я это выполнил по мере своих способностей, и критики могут говорить, что им угодно, — они меня в этом не разубедят“». «Я убежден, — пишет Дарвин в автобиографии, — что поступил правильно, посвятив всю свою жизнь упорному служению науке, и не чувствую за собой какого-нибудь большого греха, но часто сожалел, что не принес более непосредственной пользы своим собратьям».
Как прекрасно звучат эти слова в устах величайшего ученого, «величайшего революционера в науке»!
Трудолюбие Дарвина, та любовь, тот энтузиазм, с которыми он относился к научным занятиям, его поразительная честность мысли, та утонченная научная совесть, которую он проявлял всегда и всюду на протяжении многолетней научной деятельности, его свободное, независимое отношение к вопросам, которые для большинства либо являлись запретным плодом, либо держали в тисках их застывшую на устарелых взглядах мысль, — все это дает нам право считать Дарвина величайшим ученым. Но, будучи достойным подражания образцом ученого, он в то же время был и человеком редкой душевной красоты. Об этом свидетельствуют не только все близко знавшие его друзья, но и те, кто сталкивался с ним случайно, ненадолго. «Величайший ученый — самый приветливый из людей», — писал Тимирязев после свидания с Дарвином. В обращении его с людьми чувствовалась «очаровательная простота и добродушный юмор», никакого намека на высокомерие или заносчивость, столь свойственные некоторым выдающимся ученым.
Скромность, не имеющая ничего общего со «смирением паче гордости», скромность в отношении к себе и своим трудам полнозвучно отразилась в целом ряде его самооценок. «Я не обладаю ни быстротой соображения, ни остроумием, — пишет Дарвин… — Память моя обширна, но несколько туманна… Я обладаю здравым смыслом в такой же мере, как всякий успешно ведущий свое дело доктор или адвокат, но не более того… Мое имя может рассчитывать на несколько лет известности» — таков суд Дарвина-человека о Дарвине — мировом, бессмертном ученом. И самое большее, что первый позволяет себе сказать о последнем, сводится к следующим памятным словам: «Мои успехи в жизни, как человека науки, зависели, насколько я могу судить, от сложных и разнообразных умственных качеств и условий. Из них самыми важными, несомненно, были любовь к науке, безграничное терпение при долгом обдумывании какого бы то ни было предмета, трудолюбие в наблюдении и собирании фактов и порядочная доля изобретательности и здравого смысла. Достойно удивления, что при таких умеренных способностях, какими я обладал, я мог в значительной мере повлиять на убеждения людей науки по некоторым важным вопросам».
Так говорить о себе мог только истинный гений, наделенный всеми лучшими чертами человеческой природы[24].
У нас в деле победы человека над живой природой огромную роль сыграл великий преобразователь природы И. В. Мичурин (1855–1935), основным девизом которого было: «Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее — наша задача».
Жизнь его можно характеризовать несколькими словами: искания, упорная — во имя осуществления прекрасной цели — борьба с рутиной и терпеливый, залитый светом огромного дарования тяжелый труд. Он поставил перед собой, преодолевая, между прочим, сильное сопротивление местного духовенства, две дерзкие по тому времени задачи: пополнить ассортимент плодово-ягодных растений средней полосы России и передвинуть далеко на север границу произрастания улучшенных плодово-ягодных культур, обладающих способностью бороться с холодом, засухой и различными паразитическими грибками и насекомыми.
