Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа - [353]

– Я даже могу посоветовать, как и поймать его, – продолжал Барнетт.

– Говорите, говорите…

– Напечатайте в нескольких французских и английских газетах, что известный начальник фениан Рокамболь арестован и посажен в Ньюгет.

– Так.

– Тогда Рокамболь подумает, что ему теперь нечего бояться в Лондоне, где мы его тотчас же и поймаем.

– Довольно оригинальная идея, – согласился губернатор и полетел к Петерсону, которому и рассказал все, что сообщил ему Барнетт.

– Прикажете привести план в исполнение? – спросил губернатор.

– Нет, я еще подумаю.

– А!

– Видите ли, мой друг, – начал преподобный отец, – фенианизм сам по себе имеет для меня второстепенный интерес.

Сэр Роберт посмотрел на Петерсона с изумлением.

– Да, мне нужно сперва узнать настоящее имя Серого человека, так как суд не хочет его судить без этого.

– Я уверен, что мы это узнаем, когда возьмем Рокамболя, – пробормотал губернатор.

– Может быть, но с объявлением в газетах надо подождать до завтра.

Расставшись с сэром Робертом, Петерсон тотчас же послал в Париж следующую депешу:

«Сэру Джеймсу Уду,

Луврская гостиница, Париж. Не имеете ли вы каких-нибудь сведений о фенианском начальнике, называемом Рокамболем, который должен быть в настоящую минуту в Париже?

Петерсон».

Ответа не было целый день.

Тогда Петерсон поехал к лорду Пальмюру и сообщил ему обо веем.

Подумав с минуту, благородный лорд решил, что сэр Джеймс не ответил потому, что он сам занят розысками фениана, именуемого Рокамболем.

Преподобный отец согласился с мнением лорда Пальмюра и тотчас же приказал сэру Роберту разослать объявления в газеты.

Таким образом губернатор и Петерсон попались сами в ловушку Рокамболя, помогли ему сообщить о себе через газеты Мармузэ, Ванде и Милону.

Через сорок восемь часов после этого Петерсон получил следующий ответ на свою телеграмму:

«Булонь, семь часов утра. Рокамболь выехал в Лондон в полночь; улица Кале. Лицо бледное, усы черные, в сопровождении женщины с черными глазами.

Жду приказаний. Гостиница „Испания"».

Петерсон тотчас же ответил:

«Хорошо. А мисс Элен?»

На это сэр Джеймс, или, вернее сказать, тот, кто присвоил себе его имя, дал через час такой ответ:

«Мисс Элен под прежним надзором. Все благополучно».

Петерсон затем повидался с сэром Робертом и сообщил ему о плодах газетных объявлений.

– Я так и думал, – заметил самодовольно губернатор, – а теперь мы посадим их всех вместе и, вероятно, при помощи Барнетта узнаем имя Серого человека.

– Отлично, – пробормотал Петерсон.

Этот день был для него днем телеграфной переписки. В пять часов он снова получил депешу за подписью Эдуарда.

В этой депеше было сказано:

«По приказанию сэра Джеймса я слежу за человеком, который вас так сильно интересует. Он остановился в Лувре на двадцать четыре часа. Он и особа, сопровождающая его, должны выехать завтра экстренным семичасовым поездом. Следить за ними, но не арестовывать их тотчас же. Объясню почему.

Эдуард».

Прочитав эту депешу, преподобный отец прошептал:

– Решительно этот сэр Джеймс Уд – необыкновенно ловкий человек.

Между тем губернатор уже поспешил перевести Рокамболя и Барнетта в более обширную комнату, где стояло три кровати, и сообщил им, что сегодня или завтра к ним посадят еще одного фениана.

Рокамболь невольно вздрогнул.

– Вы, может быть, даже и знаете его, – добавил губернатор.

– Ба!

– Его зовут Рокамболем.

Серый человек и глазом не моргнул.

– Вы ошибаетесь, ваше превосходительство, – сказал он, – я слышу всего в первый раз такое имя.

Но, говоря это, он сумел выказать некоторое смущение, и сэр Роберт вышел, вполне уверенный, что он не ошибается в своем плане.

– Кто же это из них: Мармузэ или Милон, – подумал Рокамболь. – Надеюсь, впрочем, вскоре все разузнать.

Когда Мармузэ овладел сэром Джеймсом и заключил его в ящик, то принял все предосторожности, чтобы исчезновение его не было никем замечено.

Эдуард сделался преданным Мармузэ, но для прислуги Луврской гостиницы он был по-прежнему другом сэра Джеймса.

Благодаря этому-то обстоятельству Петерсон и получал депеши, продиктованные Мармузэ.

Все общество уже ехало для спасения своего господина.

Понятно, что Мармузэ, бравший с собою слишком много народу, не мог ехать разом со всеми, а разделил всех на партии.

Милон, Смерть Храбрых и Полит отправились с булонским почтовым экипажем.

Они везли с собой большой ящик, заключавший в себе сэра Джеймса, погруженного в глубокий летаргический сон.

Мармузэ, мисс Элен и Ванда ехали по железной дороге.

В Булони они все встретились.

Они остановились все в гостинице «Испания».

Мармузэ очень мало спал в ночь отъезда.

Он соображал и решил, что ему нужно побывать в Ньюгете, а потому он и велел Эдуарду дать депешу, что Рокамболь выехал уже из Булони.

Затем он написал два письма, из которых одно было адресовано к первому секретарю французского посольства, маркизу С., бывшему старым другом Феликса Пейтавена, то есть Мармузэ, а другое прямо во французское посольство. Как в первом, так и во втором он выставлял себя жертвой какой-то ошибки и просил о том, чтобы его освободили поскорее из Ньюгета.

– Ты отдашь эти письма, – сказал он Милону, – только через два дня после моего ареста.