Подвиги бригадира Жерара. Приключения бригадира Жерара - [16]

Император шепотом отдал приказания мамелюкам. Те молча отдали честь. Я же последовал за императором. Теперь меня распирала гордость. Даю слово, я всегда гордился тем, что служу в гусарском полку, но никто из моих товарищей, даже Лассаль, никогда не вышагивал так важно, как я в ту ночь. Кому еще звенеть шпорами и лязгать саблей, как не Этьену Жерару, доверенному лицу императора, лучшему фехтовальщику полка, человеку, который защитил императора от убийц? Император заметил мое ликование и обратился ко мне с суровым видом.

– Вот так вы выполняете секретное поручение? – прошипел он, пожирая меня ледяным взглядом. – Так вы заставите товарищей полагать, что не произошло ничего серьезного? Оставьте это, месье, или я вынужден буду перевести вас в саперы, где вам придется носить более скромный мундир и заниматься тяжелой и скучной работой.

Император всегда поступал так. Стоило кому-либо возомнить, что он имеет особые заслуги, как император не упускал возможности показать бедняге его настоящее место. Я отдал честь и промолчал, но должен вам признаться, что слова императора ранили меня до глубины души. Император зашел во дворец через боковую дверь и поднялся в свой кабинет. Два гренадера стояли на посту в коридоре. От удивления их глаза чуть не вылезли из орбит. Что еще они могли думать, когда увидели лейтенанта-гусара, который вошел в кабинет императора в полночь? Я стоял у двери точно так, как в полдень, император же уселся в кресло и хранил молчание так долго, что, казалось, он позабыл обо мне. Я осмелился кашлянуть, чтобы напомнить о своем присутствии.

– А, месье Жерар, – сказал он. – Вы, безусловно, сгораете от любопытства. Вам не терпится узнать, что означали ночные события.

– Я буду доволен, даже если вы ничего не расскажете, – ответил я.

– Та, та, та, – нетерпеливо прервал меня император. – Все это только слова. Стоит вам выйти за двери, как вы начнете собственное расследование, пытаясь выяснить суть. Через два дня о событиях станет известно офицерам полка. Через три дня о нем узнают в Фонтенбло. На четвертый день новость докатится до Парижа. Если же я расскажу вам достаточно, чтобы удовлетворить любопытство, то есть надежда, что вы будете хранить молчание.

Он не понимал меня. Император не понимал меня, но тем не менее я молча поклонился в ответ.

– Несколько слов, и вы все поймете, – выпалил император, расхаживая по комнате взад и вперед. – Эти два человека – корсиканцы. Однажды мы принадлежали к одному обществу под названием «Братья из Аяччо». Общество было основано давным-давно. Как вы понимаете, на членов общества распространялись жесткие правила, которые нельзя было нарушать, не опасаясь возмездия.

Мрачная гримаса перекосила лицо императора. Сейчас в его облике не оставалось ничего французского. Передо мной стоял вылитый корсиканец – человек, подверженный вспышкам страстей и никому не прощающий обид. Память вернула его во времена молодости. Поглощенный воспоминаниями император расхаживал по комнате короткими тигриными шажками. Затем, нетерпеливо взмахнув руками, вернулся ко мне.

– Законы общества, – продолжил он, – неплохо работают для обычного человека. В былые времена никто не мог сравниться со мной в лояльности братству. Но обстоятельства изменились: теперь я не могу пожертвовать ни собой, ни тем более Францией. Они желали заставить меня подчиниться, поэтому попали под удар судьбы. Эти двое были главами ордена. Они прибыли из Корсики и вызвали меня на встречу. Я знал, что означает такая встреча. После таких свиданий еще никто не вернулся живым. С другой стороны, я не мог ослушаться приказа, так как был уверен, что последует катастрофа. Вы помните, что я сам член ордена, поэтому знаю их способы расправы с непокорными.

Снова губы императора сжались, а глаза мрачно сверкнули.

– Вы поняли, в чем заключалась моя дилемма{51}, месье Жерар, – сказал император. – Как бы вы поступили, оказавшись в подобных обстоятельствах?

– Я бы положился на Десятый гусарский, сир, – воскликнул я. – Патрули прочесали бы лес от края до края и поймали бы этих двух негодяев.

Император улыбнулся, но отрицательно покачал головой.

– У меня были весомые причины не оставлять их в живых, – сказал он. – Как вы понимаете, язык убийцы может стать не менее грозным оружием, чем кинжал. Не стану скрывать, что я пытался избежать скандала любой ценой. Поэтому я приказал не брать пистолеты. Поэтому мои мамелюки уничтожат все следы, и никто более не узнает о случившемся. Я продумал все возможные планы и считаю, что избрал наилучший. Отправь я более чем одного телохранителя с де Гуденом, братья не вышли бы из леса. Они не отказались бы от своих планов и ждали бы только удобного случая. Полковник Лассаль случайно присутствовал в моем кабинете, когда я получил записку. Лишь посему я сделал выбор в пользу одного из его гусар. Я выбрал вас, месье Жерар, потому что нуждался в человеке, который умеет обращаться с саблей и не станет совать свой нос слишком глубоко. Вы оправдали мои надежды, подтвердили свою репутацию искусного фехтовальщика и проявили чудеса храбрости.

– Сир, – ответил я, – вы можете всегда положиться на меня.