Подвиг разведчика - [8]

И вот однажды, когда измученный «лечением» майор уж начал терять надежду, в палате появилась Эвелина…

— Здравствуйте, Константин, — с той же мягкой обворожительной улыбкой кивнула она, присаживаясь на стульчик и устраивая рядом с кроватью большой целлофановый пакет.

Кажется, девушка еще боле преобразилась, похорошела с момента их недавнего знакомства…

— Вы!? — приподнявшись на локтях, обомлел он от неожиданного сюрприза.

С минуту они молча и заворожено смотрели друг на друга. Наконец, она решилась и нарушила затянувшуюся паузу слегка дрожащим отрывистым голосом. Но не только голос выдавал изрядное волнение — и темно-серые глаза из-под густых ресниц излучали неистовую волну нежности, и гладкие щеки отчего-то горели румянцем, и грудь высоко вздымалась при глубоком дыхании.

— Моя командировка на Кавказ, наконец, завершена… — прошептала Эвелина, отводя в сторону взор.

— Так вы до сих пор были там?

— Пришлось…

— Отчего же так долго?

— Нашего начмеда — подполковника, все ж таки сняли с должности; обещали в течение двух недель прислать замену, а мне поручили принять дела и временно исполнять обязанности. Ну и, как водится, две недели превратились в два месяца. Потому-то командировка и подзатянулась, — пояснила она, незаметным движением поправляя волосы. Внезапно спохватившись, произнесла: — Ну да бог с ней, с командировкой. Скажите лучше, как ваша нога?

— Даже не знаю, — замялся тот и, кивнув на спицы опостылевшего аппарата, проворчал: — чуть ни каждый день обещают снять, а воз и ныне там.

С опаской покосившись на дверь, девушка заговорщицки шепнула:

— Позволите мне быстренько взглянуть?

— Конечно.

Она осторожно ощупала след от ранения, наблюдая за реакцией больного и прислушиваясь меж тем к шагам в коридоре,

— К чему такая конспирация? — недоумевал Константин.

— Понимаете ли… некоторые врачи чрезвычайно ревностно относятся к избранным методам лечения и стараются не подпускать к пациентам тех, кто мог бы пуститься в критику, уличив в некомпетентности.

После короткого осмотра, прекрасное лицо ее помрачнело: радость от встречи сменилась озабоченным, неулыбчивым выражением.

— Мне бы почитать историю, изучить рентгеновские снимки, — на миг задумалась она и, не скрывая раздраженного удивления, добавила: — Уж столько времени минуло, а заметных сдвигов нет. Это же просто безалаберность, невежество какое-то!..

Спецназовец глядел на Эвелину выжидающе, опять-таки ловя себя на мысли, что безраздельно и во всем ей доверяет.

— Так, здесь фрукты, шоколад, творог, копченое мясо — ешьте, вам это сейчас очень нужно, — указала она на объемный пакет, оставленный у кровати, сама же резко поднялась и направилась к выходу.

— Я надеюсь, вы еще зайдете? — опечалился он скорым расставанием.

Взявшись за ручку двери, девушка остановилась. Потом, вернувшись, посмотрела ему в глаза с теплой улыбкой и, легонько пожав руку, твердо сказала:

— Уж если, Костя, я полезла за вами под пули, то здесь определенно не оставлю. Обещаю… А сейчас мне необходимо поговорить с заведующим отделением.

И белый халатик ее стремительно исчез за дверью.

Никому было неведомо, долго ли, в каком тоне, и в каких выражениях беседовала решительная и отважная врач с полковником медицинской службы, чаще думавшим о благополучной пенсии, нежели о состоянии подопечных раненных. Но по прошествии двух дней Ярового быстро и без шума перевели в одну из лучших клиник города — НИИ травматологии.

Было это случайным совпадением или нет, но именно в этой клинике и работала подающая большие надежды хирург Эвелина Петровская…

Глава третья

/Горная Чечня/

По извилистой горной дороге к глухому чеченскому селу Кири-Аул, подъезжал «уазик» с широченными, как у «джипа» колесами. В ноябрьскую распутицу, когда не столь жаркое солнце за короткий день уже не успевало иссушить ночных осадков, не стоило и пытаться на другом транспорте одолеть здешнюю грязь. Правда, немногочисленные местные жители, еще населявшие вымиравшие селения, издавна использовали для поездок в соседние села мулов да лошадей. Но сии путешествия были мало комфортны, весьма утомительны и отнимали массу времени, а начальнику разведки Вооруженных сил Ичкерии бригадному генералу Хункар-Паше Ходжаеву требовалось как можно быстрее добраться до этого позабытого Аллахом аула.

Всегда общительный и жизнерадостный по натуре сорокалетний чеченец с крупноватыми чертами гладкого лица сегодня пребывал в угрюмом, невеселом расположении духа. Он вез с собой четверых пассажиров, тесным дружным рядком восседавших на заднем сиденье русского военного внедорожника. Три часа назад его вызвал к себе Главнокомандующий и с глазу на глаз приказал доставить в село Кири-Аул очень важного человека по прозвищу Ибрахим. Хорошо вооруженная личная охрана Ибрахима в количестве тридцати человек успела обосноваться в отдаленном селе двумя днями ранее. И сейчас этот известный в высших кругах Ичкерии симпатичный молодой аджарец сидел позади водителя, молча созерцал величественные горные пейзажи и поглаживал огромную собаку, смиренно положившую голову на его колени.

Да, число охранников Ибрахима было внушительным. Пожалуй, так же тщательно оберегали жизнь только двоих соплеменников Хункар-Паши — Главкома и Начальника Главного штаба. Даже отряд телохранителей самого Ходжаева не насчитывал стольких людей. Вот и сегодня, помимо водителя, на задних откидных сиденьях покачивались на дорожных ухабах всего лишь два вооруженных муджахеда в бронежилетах.