Подвиг продолжается - [91]

Вообще Раиса Сергеевна не любит распространяться о своей работе. Пришла она в милицию по комсомольскому набору, вскоре после войны. Думала — ненадолго. А служит до сих пор. Так уж вышло.

Вроде бы даже и некоторая неохота и усталость слышится в этих словах. Не спросишь — и совсем можешь пропустить самые острые, волнующие подробности. Может, и впрямь устала она от возни со всеми этими «буйными»?

Но чем лучше узнаешь Раису Сергеевну, тем очевиднее истинная причина этой кажущейся сдержанности, суховатости в рассказе. Подлинная заинтересованность немногословна. Особенно, если речь идет о таком тонком предмете, как человеческая душа. Просто эти люди, по-настоящему преданные труднейшему делу воспитания, боятся всякой фальши, сладенького сюсюканья или парадной шумихи.

Но зато, когда зайдет речь о письмах, даже Раисе Сергеевне трудно удержаться от воспоминаний. Слишком дороги они, эти письма. Наивные и полные глубокого, пережитого чувства, коротенькие и длинные.

«Привет из Палласовки!

Здравствуйте, Раиса Сергеевна. Получила ваше письмо, за которое большое спасибо, а также большое спасибо за портреты артистов. Я их собираю, а у нас их не продают. Раиса Сергеевна, я думаю летом приехать к вам. Тогда я вам все расскажу про себя, почему я уехала из дому, я думала, так будет лучше, а оно оказалось не так. Я обязательно расскажу всю правду, как приеду. Мама моя очень рада, что вы пишете мне письма. Привет вам от мамы, папы, дедушки, бабушки и от брата моего Пети. Раиса Сергеевна, если у вас когда-нибудь будет отпуск, то приезжайте к нам в Палласовку, т. е. к нам домой в гости. Мы все очень вас просим...»

— Галя Воробьева, — едва прочитав первые строчки, говорит Раиса Сергеевна. — Недавно ей уже шестнадцать исполнилось. А к нам в гости пожаловала тогда налегке. Даже без паспорта, не имела еще. Потянулась за подружками. «Заняла» дома денег и уехала потихоньку после восьмого класса из Палласовки в Волгоград. Родители кинулись, конечно, искать. Нам телеграфируют. Знаете, где мы ее нашли? В поликлинике. Она пришла туда на врачебную комиссию, хотела оформляться в строительное училище. Ну, с Галей было нетрудно. Побеседовали — и все стало на свое место. Продолжает прекрасно учиться, кончает десятилетку.

Вот Валерка Агапов — это уже другое дело. Трудная судьба, изломанная душа. Как просто бывает нанести и как трудно потом лечить такие раны.

Валерку привели в детскую комнату милиции. Совсем большой, рослый, казалось, почти взрослый парень. И совсем неожиданно по-мальчишески спросил:

— А у вас поесть негде?

«Не привык, видно, подолгу голодать, — поняла Раиса Сергеевна. — Значит, недавно из дому ушел. Что же заставило его?»

Детство Валерия складывалось счастливо и безоблачно. Любящая мать всячески опекала и ограждала сына от малейших забот и тревог. И вот пришло несчастье. Умерла мать. Холодно и одиноко показалось в детском доме. Сбежал. Вернули. Снова сбежал. Начались вояжи по городам и станциям. Прервала их милиция. Так Валерка познакомился с трудовой колонией. Но, видно, подрос он уже несколько к этому времени, поумнел. Стал учиться, примерно работать. Завоевав хорошую репутацию, стал просить отпустить его из колонии:

— Я к родителям поеду.

— А разве они у тебя есть, родители?

— Да, отец в Волгограде.

Так Валерий очутился в Волгограде. Радостно билось маленькое сердце при встрече с отцом, инженером крупного завода. Но ненадолго хватило тепла в другом сердце, видимо, лишь по ошибке носящем название отцовского. Новая мама не захотела видеть в своем доме Валерку. Утром, когда проснулся Валерка, родитель стыдливо сунул в задрожавшую мальчишескую руку смятую трехрублевую бумажку.

— Ты уж как-нибудь сам живи....

Конечно, может быть, и надо было бы призвать Валеркиного отца к ответу, заставить его приютить сына. Но вряд ли нашел бы парнишка в этом доме то, в чем нуждался больше всего, — человеческое тепло и участие. Появился у Раисы Сергеевны еще один «сын», почти ровесник ее собственному Володьке. Она помогла шестнадцатилетнему Валерию устроиться на работу. Вместе сидели и над первой зарплатой, планируя, что купить на нее Валерию.

Все, казалось, наладилось, парень становится на ноги. Но пришла весна, и снова потянуло беспокойную душу Валерия мечта о путешествии. Стал проситься на строительство в Сочи.

С легким сердцем отпускала его Раиса Сергеевна в эту дорогу. Понадеялась, что и там встретятся парню на пути хорошие люди, поддержат, не дадут оступиться вновь. Но... не сбылись надежды. И сидя теперь подолгу над грустными письмами Валерия, Раиса Сергеевна думает вновь и вновь:

«Как все-таки много зависит в судьбе маленького человека от нас, взрослых. Как необходимо быть не только чутким и понимающим, но порой просто внимательным. Ведь именно людское невнимание усугубило то, что Валерий в результате нелепой истории совершил преступление».

Она верит, что будет еще, будет у Валерия настоящая, светлая жизнь. Луч тепла, однажды зароненный в его душу, уже всегда будет греть ее, не даст зачерстветь...

«Здравствуйте, Раиса Сергеевна!

Да, сейчас я жалею, что не дорожил раньше свободой. Но срок мне дали еще небольшой — три года, несмотря на то, что моя статья гласит от 6 до 15 лет... Я много думаю сейчас. И я пишу откровенно вам. Эта была последняя ошибка в моей жизни. Хватит. Буду человеком. Учусь я хорошо, работаю тоже хорошо... Пишите мне, Раиса Сергеевна».