Подвенечное платье - [19]

– Петр Иванович не был счастлив с супругой?

– Признаться, мне сложно быть объективным, так как другой семьи я не знал. Но мне почему-то кажется, что нежелание Петра Иваночика вспоминать о покойной жене, лучшее тому подтверждение.

Понизив голос до шепота так, чтобы Лиза уж точно не могла услышать, Анфиса все-таки задала Александру мучавшие ее вопросы, хотя и не была уверенна, что мужчина пожелает на них ответить:

– Это правда, что купец всячески неволил жену, запрещал ей покидать дом? Мария Васильевна действительно умерла родами?

Столь странные вопросы будто бы и вовсе не удивили Александра, как бывает, когда человека спрашивают именно о том, о чем он сам размышлял минуту назад.

– Как я уже говорил, мне сложно быть объективным, но я знаю одно, что, погибшей от открывшегося кровотечения, Марии Васильевне до этого неоднократно диагностировали повышенную свертываемость крови. Что бы это не значило…

Сказав это, мужчина вышел из тумана собственных размышлений, посмотрел на часы и направился к Лизе. Анфисе хотелось задать управляющему еще много вопросов, но она понимала, что место и время сейчас совершенно неподходящее. Вместо этого она дала Лизе и Александру время побыть вдвоем, чтобы предаться воспоминаниям о покойной Марии Васильевне.

И снова Анфиса была глубоко тронута способностью мужчины обращаться с детьми. Он с невероятной деликатностью находил слова и делился историями о Марии Васильевне, которые, с одной стороны, трогали впечатлительную девочку, но, вместе с тем, заставляли ее скорее улыбаться, а не только лишь скорбеть об утрате. Александр напомнил Лизе, как мама ласково называла ее цыпленком за большие глаза и высокий голос, и как однажды, на именины девочки Мария Васильевна своими руками испекла для нее пирожные с желтым заварным кремом в виде маленьких цыплят. Лиза, которой после исчезновения старшей сестры было буквально не с кем даже поговорить о маме, была очень благодарна Александру и слушала его, как зачарованная. Лишь спустя без малого час, дав девочке слово никому не рассказывать о том, что она нарушила предписание отца и упросила гувернантку свозить ее на кладбище, Александр повел их с Анфисой к выходу.

Наняв извозчика, Александр подал руку вначале миниатюрной Лизе, чтобы помочь ей забраться на высокую подножку коляски, а после, так же галантно предложил помощь Анфисе. Усаживаясь напротив нее, он не отрывал взгляда от браслета, который заприметил, когда минуту назад держал Анфису за руку.

– Вы позволите?

– Конечно…

Отвечая, Анфиса не совсем понимала, о чем именно спрашивает Александр, а потому несколько удивилась, когда он вновь дотронулся до ее руки и отодвинул край перчатки, обнажая запястье, чтобы как следует рассмотреть браслет.

– У вас новое украшение? Мне кажется, я не видел его раньше.

– А, это? Так, безделица.

Александр с интересом наклонился к Анфисе, перебирая в пальцах молочные жемчужинки, отчего по нежной коже девушки тут же побежали мурашки.

– Так значит вам известно, что это не настоящий жемчуг, а щедро покрытое эмалью стекло? Лично я не вижу ни малейшей разницы, но некоторые дамы отчего-то расстраиваются, когда узнают, что их капризы слишком дешево обходятся их кавалерам…

Анфиса удивленно захлопала ресницами. По-своему интерпретировав ее удивление, Александр откинулся на спинку сидения и отчего-то чрезвычайно самодовольно произнес:

– Надеюсь, вы не станете теперь думать о вашем ухажёре хуже? Бросьте, судя по всему, он не богат, но, быть может, сообразителен, что, по моему мнению, является достоинством во много раз превосходящим любое богатство. Ваш браслет вам очень идет, и, полагаю, нет большой разницы – оригинальное ли это ювелирное украшение или же его более доступная по цене копия.

Анфиса была действительно поражена словами управляющего, вот только причина такой реакции скрывалась совершенно не в том, в чем подозревал Александр. Сейчас девушка могла думать лишь о том, что все это время допускала серьезную ошибку. Все свое расследование она строила на том, что платье под кроватью Татьяны раньше принадлежало покойной Марии Васильевне. Но настоящее платье Еремеевой не могло быть расшито стеклом! А значит в комнате Тани его реплика.

Что, если сама Татьяна решила втайне от отца сшить платье, похожее на то, что было у матери? Быть может, злоумышленник просто подложил записку в коробку с готовым заказом? Но, чтобы сшить подобный наряд, да еще со шлейфом, нужна специальная мастерская, а это в свою очередь значит, что, отыскав место, где сшили реплику платья, появится шанс найти отправителя загадочной записки. Копия! Конечно же, это копия! Теперь-то Анфиса знала, что ей следует делать.

***

Вернувшись домой, Анфиса первым делом отправилась к Матвею Никифоровичу, чтобы сообщить о том, что их с Лизой домой привез Александр, и кучеру не нужно ехать за ними к Летнему саду. Заодно девушка хотела спросить у добродушного мужчины, нет ли у него каких-нибудь поручений на воскресенье и не мог ли он свозить ее в несколько швейных мастерских. Кучер ответил, что к десяти ему надобно быть на почте, но после он с готовностью отвезет барышню, куда ей будет угодно.