Подвалы кантовской метафизики: Дедукция категорий - [11]
Ясно, что этот вопрос может быть перенесен и на другие "принципы сообразности". Все они, с одной стороны, имеют рассудочное происхождение, с другой - подтверждаются опытом, хотя никак не связаны с "возможностью явлений" (XVII: 385). Так как же в самом деле получается, что опыт так хорошо соответствует априорным законам, субъективным "диспозициям" нашего рассудка? В 1769 году этот вопрос остается без ответа для Канта, хотя, судя по всему, несколько тревожит его.
Двумя годами позже подобный вопрос выведет Канта из "догматического сна" и будет решаться в трансцендентальной дедукции категорий.
В 1769 году, однако, такого эффекта нет, и этот вопрос не становится предметом специального рассмотрения. Почему? Ответ может быть только один: в 1771 году вопрос был поставлен в другом контексте и, вероятно, стал представлять опасность для системы кантовской философии из-за некоторых своих последствий, ранее не замечавшихся Кантом. Впрочем, все эти проблемы будут подробно обсуждаться в надлежащем месте.
Итак, в 1770 году Кант считает невозможным априорное познание рассудком феноменов. С другой стороны, он признает возможным рассудочное познание ноуменов, хотя вопрос о конкретных формах такого познания остается, по сути, неразработанным. Любопытно, что в дальнейшем позиция Канта диаметрально изменилась, и в трансцендентальной дедукции категорий Кант доказывал одновременно возможность априорного рассудочного познания мира явлений и невозможность такого познания по отношению к вещам, как они существуют сами по себе. В следующем разделе предстоит выявить причины, повлекшие за собой столь значительные изменения в философии Канта.
3."Пробуждение от догматического сна".
В этом параграфе надо выяснить, что произошло с кантовской философией в период с 1770 по 1772 год. В письме своему ученику и респонденту диссертации 1770 года М.Герцу от 21 февраля 1772 года Кант ставит вопросы, которые в рамках диссертации были бы просто невозможны. "Каким образом, - пишет здесь Кант - мой рассудок должен совершенно a priori сам образовывать себе понятия о предметах, которым необходимо должны соответствовать вещи, как может он установить реальные принципы их возможности, которым должен в точности соответствовать опыт и которые от опыта, однако, не зависят"? (8: 489). Из приведенного высказывания Канта следует, что рассудок способен и должен создавать априорные предписания предметам опыта, которым опыт не может не соответствовать. Между тем, согласно диссертации 1770 года, "принципы сообразности", которые только и могут служить примером подобных априорных предписаний рассудка, не обладают принудительной силой для опыта и его предметов. В противном случае они представляли бы собой априорные познания феноменов, возможность которых отрицалась Кантом. Какие же причины вызвали изменение кантовской позиции, произошедшее, ориентировочно, в 1771 году?
Информация о событиях 1771 года может быть почерпнута из "Пролегомен", а также некоторых писем и черновиков Канта. Так, в письме к И.Бернулли от 16 ноября 1781 года Кант сообщает: "В 1770 [году], посредством определенных разграничительных меток, я смог совершенно отличить чувственную [сторону] нашего познания от интеллектуальной... Однако, теперь т.е. как следует из текста письма, вскоре после написания диссертации 1770 года вопрос об источнике интеллектуальной [составляющей] нашего познания создал для меня новую и непредвиденную (unvorhergesehene) трудность" (Х: 259-260).
Получается, что позиция Канта периода диссертации имела некоторый изъян, состоявший в неудовлетворительном объяснении источника интеллектуальной, или рассудочной, составляющей "нашего познания" т.е. рассудочных понятий. Но в чем конкретно заключался этот изъян?
В письме к Герцу тоже идет речь об упущении, обнаруженном Кантом в диссертации: "Я заметил, что мне не хватает еще кое-чего существенного, что я в своих долгих метафизических исследованиях, точно также как и другие, упустил из виду и что в действительности составляет ключ ко всей тайне метафизики" (2: 487). Однако "упущение" из письма к Герцу, на первый взгляд, никак не связано с вопросом об источнике рассудочных понятий, а скорее имеет отношение к проблеме соответствия предметов и чистых понятий рассудка. По словам Канта, вопрос, "обойденный молчанием" в диссертации, в общей форме выглядит так: "как... возможно относящееся к предмету представление без воздействия этого предмета" (там же).
Вообще, не совсем понятно, какого рода трудность может возникнуть в вопросе о происхождении понятий рассудка?
Развернутый ответ на эти вопросы (что довольно неожиданно) может быть обнаружен в "Пролегоменах", точнее, в автобиографической части этого произведения, посвященной влиянию на Канта юмовской философии. По поводу влияния Юма Кант пишет: "Я охотно признаю, что напоминание (Erinnerung) Дэвида Юма было именно тем, что много лет назад впервые прервало мой догматический сон и придало моим исследованиям в области спекулятивной философии совершенно другое направление" (IV: 260; 4: 11).
Сопоставление автобиографических высказываний Канта из "Пролегомен" и текста письма к Герцу позволяет сделать вывод о том, что "пробуждение от догматического сна" произошло незадолго до создания этого письма, и что "упущение", составляющее "ключ ко всей тайне метафизики" из письма к Герцу, "непредвиденная трудность" из письма к Бернулли и "пробуждение от догматического сна" из "Пролегомен" обозначают одно и то же событие. Рассмотрим решающий аргумент.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга посвящена обсуждению "трудной проблемы сознания" — вопроса о том, почему функционирование человеческого мозга сопровождается субъективным опытом. Рассматриваются истоки этой проблемы, впервые в четком виде сформулированной австралийским философом Д.Чалмерсом в начале 90-х гг. XX века. Анализируется ее отношение к проблеме сознание — тело и проблеме ментальной каузальности. На материале сочинений Дж. Серла, Д.Деннета, Д.Чалмерса и многих других аналитических философов критически оцениваются различные подходы к загадке сознания.
Мы предлагаем вашему вниманию цикл лекций "История новоевропейской философии", читавшегося Вадимом Валерьевичем Васильевым на спецотделении философского факультета МГУ в 1999 — 2000 годах. Все, что делает Вадим Валерьевич на наших глазах — предельно просто. Он, как Акопян, закатав рукава, дает нам пощупать каждый предмет. Наш Автор не допускает никакой двусмысленности, недоговоренности, неясности… Он охотно направляет наши руки, и уже и у нас что-то получается… Но как?! Этот вопрос, спустя несколько лет, заставил нас вернуться к распечаткам его лекций и снова окунуться в эпицентр европейского рационализма, ускользающая магия которого остается неодолимой и загадочной.
Сознание остается одной из главных загадок для философии и эксприментальной науки. Эта книга — попытка по-новому взглянуть па старый вопрос. Признавая успехи экспериментальных исследований сознания, автор тем не менее проводит свои изыскания и концептуальном ключе, пытаясь прояснить структуру и соотношение наших базовых убеждений о мире и о самих себе.Все мы верим в существование сознания у других людей, в то, что прошлый опыт можно использовать для прогнозов на будущее, в то, что в мире не бывает беспричинных событий и что физические объекты независимы от нашего сознания.
Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.
Серия «Новые идеи в философии» под редакцией Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова впервые вышла в Санкт-Петербурге в издательстве «Образование» ровно сто лет назад – в 1912—1914 гг. За три неполных года свет увидело семнадцать сборников. Среди авторов статей такие известные русские и иностранные ученые как А. Бергсон, Ф. Брентано, В. Вундт, Э. Гартман, У. Джемс, В. Дильтей и др. До настоящего времени сборники являются большой библиографической редкостью и представляют собой огромную познавательную и историческую ценность прежде всего в силу своего содержания.
Атеизм стал знаменательным явлением социальной жизни. Его высшая форма — марксистский атеизм — огромное достижение социалистической цивилизации. Современные богословы и буржуазные идеологи пытаются представить атеизм случайным явлением, лишенным исторических корней. В предлагаемой книге дана глубокая и аргументированная критика подобных измышлений, показана история свободомыслия и атеизма, их связь с мировой культурой.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.