Подвал - [25]

Дима поставил стакан и наклонился над раковиной, чтобы умыться.

«Кто? – думал он. – Кто эта девушка?»

Кошмар снился ему во второй или третий раз. Это, бесспорно, было предвестие, знак, предостережение.

Но знак чего?

Может, кто-то хочет, чтобы он спас ее. Там, прямо во сне, взял и навалял этим выродкам. Он мог слышать о том, что здесь кого-то изнасиловали. Причем тогда спортсмен мог оказаться не абстрактной фигурой, воплощением зла в его кошмарах, а реальным насильником. Алкоголь нарисовал Диме эти картинки. Если преступление имело место, то должна быть и какая-нибудь информация. Пусть даже на уровне: ушла из дома и не вернулась. А к этой информации должна быть фотография. Он мог узнать ее. И раз ему это снится, то он непременно узнает. Может быть, завтра.

* * *

Остаток ночи и все утро Дима провел в сарае за ноутбуком. Так легко ему не писалось даже в самые лучшие времена. Ноутбук больше не капризничал, и текст оставался в том виде, в каком и был после последнего сохранения. Будто на работу электроники каким-то образом влияло нахождение в сарае. Он печатал и печатал, останавливаясь только для того, чтобы отпить из бутылки пива. Снившиеся вот уже несколько дней кошмары подошли как нельзя кстати. Дима умело вплетал их в узор будущей книги. Он чувствовал, что должно выйти вполне сносно. И плевать он хотел, что кому-то придуманный им сюжет может показаться вторичным, подсмотренным где-то, обжеванным не раз. Свежий сюжет – это может быть только хорошо забытый старый, тот, который не использовали энное количество раз. Потому что, как ни крути, насколько он помнил, в мировой литературе их всего тридцать шесть. Сколько бы ни спорили умы от литературы, ничего нового придумать не смогли. Можно заплести их вместе, а потом ненужное вычесать.

Он забыл о приглашении пойти к тетке напрочь. Когда раздался стук в дверь, он как раз дошел до момента своего появления на двери в полу. Дима подпрыгнул, едва не выронив ноутбук.

– Черт! – выругался он.

– Дима, я не вовремя? – раздался голос Веры.

– Нет, что ты! Заходи.

Он сложил ноутбук и направился к двери. Питающий провод натянулся, едва не вырвав старенький Rover. Дима чуть-чуть не залаял, как озлобленный цепной пес. Он поставил ноутбук на пол и открыл дверь. Вера улыбнулась. На ней был замечательный топик и не менее замечательные джинсы. На ней были вещи, способные развить сексуальные фантазии того, кто на нее смотрит, быстрее, чем обнаженное тело девушки. Она умела одеваться. Это он видел. А умеет ли она раздеваться, он собирался выяснить. По возможности сегодня вечером.

– Ты готов?

– А как же!

И он не лгал. О чем бы она ни спрашивала, ответ будет такой, какой она хочет услышать. Ради нее он готов был на все.

– Тогда идем?

– Ага.

Дима сейчас сам себе напомнил Шурика из «Кавказской пленницы», когда он на каждое слово спортсменки-комсомолки отвечал кивком и при этом очень глупо улыбался. Если это могло сойти за шутку в двадцать лет, то сейчас, в тридцать пять, кроме как одним из признаков помешательства это никак не назвать. Он взял себя в руки. Потом вспомнил о нескончаемых пьянках, улыбнулся (не как комедийный недотепа, а по-настоящему) и сказал:

– Вера, мне нужно десять минут. Подождешь?

– Ну-у, – протянула девушка, – я ждала и больше. Давай, время пошло.

Он побежал к домику. В комнате вытащил сумку и вывалил все содержимое на диван. Схватил бритвенный станок, пену и полотенце.

Брился быстро, пропуская клочки щетины и ранясь, как подросток. Сейчас, глядя на себя в зеркало, он засомневался в том, что бреется с шестнадцатилетнего возраста. Будто в первый раз. Смазал изрезанное лицо лосьоном и сморщился. Дима подумал, что подобный вид будет вряд ли симпатичен Вере, но ее тетке в самый раз. Ей впору будет даже тот, в спортивном костюме.

Дима замер. Воспоминания о спортсмене встревожили его. Он вспомнил не те моменты, когда гопник не первой свежести вымогал выпивку у магазина Семена, а те, из сна. Этот ублюдок насиловал девушку с окровавленным лицом.

– Дима, ты идешь? – Вера заглянула в его кухню-умывальник.

– Да. Сейчас.

Дмитрий отмахнулся от наглой ухмылки спортсмена, стоящей перед глазами, надел льняную рубаху, осмотрел себя, удовлетворенно кивнул и вышел на крыльцо.

* * *

Дима не умолкал. Если, выходя со двора, он еще размышлял о том, с чего начать разговор, то сейчас его было не остановить. Его будто прорвало. Он говорил о всякой ерунде, потом переходил к анекдотам о политике, потом к самой политике, затем снова к ерунде. Вера всю дорогу весело смеялась. Разумеется, когда того требовал его бестолковый рассказ.

Тетка жила не так уж и близко. На окраине деревни начинался небольшой пролесок, за которым и стоял одинокий дом девушки из восьмидесятых. Судя по такой отдаленности от цивилизации, в доме не было ни газа, ни электричества. Но Диму это не смущало. В конце концов, не ночевать же им тут.

– Может, переночуем у нее? – спросила Вера и хитро улыбнулась.

Шутит, чертовка. Но Сысоев, скорее всего, не успел спрятать поглубже свой страх, потому что девушка, глянув на его лицо, засмеялась.

– Расслабься, – сказала она, – я и сама боюсь здесь оставаться на ночь. У меня тетка колдунья.