Подсвечник Чпока - [9]

Шрифт
Интервал

— Не помню, — вяло отвечал Чпок.

— А я вот хотел стать врачом. Даже в школе на УПК записался в медбратья. Отправили нас на практику в больницу. Но нам с товарищем быстро надоело каталки по коридору толкать. Вот мы и придумали игру. Коридоры-то наклонные. Отпускали каталку с больным. Она катится. Больной орет. Главное, надо было успеть поймать каталку до поворота, пока она в стенку не врубится. Но мы обычно не успевали.

Химик с Чпоком заржали.

— Потом, помню, как-то меня послали одну бабку на флюорографию тащить. Вот она при виде меня перебздела! Я ей по-быстрому кашу в рот запихивал, а она орет: «Только не он, только не он! Хочу медсестру!» Потом я ее давай с кровати стягивать, а она упирается, ногой меня норовит в живот садануть! Ох, смеху было!


Улыбался даже неулыбчивый Пеший, которого в тот раз взяли на речку.


— Ну а потом нас в поликлинику перевели в регистратуру. Мы там внизу сидели, балдели, ну так придет какой-нибудь больной, скажет, отнесите, мол, карту к врачу такому-то, а мы: «Нет его, уволился давно». Или: «Помер такого-то дня». Вот умора-то была. Ну а потом нас главный врач разоблачила и уволила. Смешная у нее фамилия была — Занездра.

— Да ты что, — удивился Чпок. — А я в больнице с парнем одним лежал, так он тоже был Занездра.

— Запездра, бля, — хохотнул Химик. — Сын ее, наверное!

Химик сорвал с земли листик кислицы, пожевал. Лицо его приняло мечтательное выражение, он запустил руку в штаны, почесал яйца.

— Я вот думаю, бабуль поднакоплю, и в Столицу подамся, — сказал он вдруг.

— Зачем? — спросил Чпок.

— Клево там, — пояснил Химик все с тем же выражением лица. — Дядька у меня там живет и брат двоюродный. У них хата в самом центре, трехкомнатная. И дача есть. А дачи там, не то, что здешние — о-го-го! Дома большие и участки огромные. Люди интересные, молодежь веселая. Вот меня брат как-то взял с собой на дачу, пошли мы к соседям на вечерину, там девки модные, все в джинсах, музон, танцульки. Потом дали мне водички из бутылки пластиковой хлебнуть, я вначале думал обычная, а они все смеются, спрашивают, как тебе, мол, наша водичка. Тут-то я и понял, не простая водичка-то! Пошли во двор, потом за участок в лес погулять, тут вдруг среди ночи так светло стало! У одной девки, так ваще крышняк снесло, она давай с березами обниматься! А я смотрю на дерево какое-то вдалеке и вижу вроде, что то не дерево, а автобусная остановка. Потом кажется мне, что я не на тропинке лесной стою, а посреди дороги широкой в Крыму, куда я в детстве с родаками ездил. Ну, решил я пойти по этой дороге, все деревья и листочки щупать, убедиться чтобы, они это или не они. Вот так ломанулся я куда-то вбок и потерялся. Только утром меня нашли, лежал я на земле, крепко к ней прижавшись, голова чуть на бок повернута, глаза на растения всякие скошены, это я жизнь букашек разных и муравьев изучал, такой она мне вдруг занимательной показалась! А все прочие мои мысли расстроились, растеклись, разлетелись, в общем. Ну, оттащили меня в дом, я потом еще пару дней в себя приходил, собирался по кусочкам, но, в конце концов, удачно вроде собрался, вернулся я в себя прежнего. Вот как клёво в Столице-то!

Химик замолчал. Гонцы все так же резвились в воде, перекидывали сине-белый надувной мяч.

— Ну а ты что все молчишь, расскажи чего-нибудь, — обратился Химик к Пешему.

— Не знаю, что рассказать, — наморщив лоб, отвечал Пеший.

— Ну, хоть что-нибудь.

— Могу вот про пирожки, — неуверенно начал Пеший.

— Ну, давай хоть про пирожки, — подбодрил его Химик.

— Собрался я как-то в монастырь…

— На хрена? — удивился Химик.

— Не знаю, хотел и все. Было это в Эстонии, зимой. Узнал, что есть там православный монастырь, вот и собрался. Вначале долго ехал автостопом. До города добрался к ночи. А до монастыря оттуда еще тридцать километров. Ну вот, пять рублей у меня в заначке оставались. Нашел такси, договорился. Таксист все удивлялся, зачем это я на Лысую гору ночью еду. Там же лес, тьма, никого. А я говорю: «Нормально все, там у меня дела». Но как вышел, сам испугался. Холод дикий, черным-черно, тишина. Ну, полез на эту гору, а там в темноте монастырь виднеется, как древний замок какой. Стучу, стучу в ворота, никто не открывает. Птицы вдруг из башни вылетели, прямо над головой крыльями шуршали, напугали меня. Я уж совсем отчаялся, тут дверка рядом с воротами открылась, оттуда бабка высовывается: «Ты кто?» «Я, — говорю, — паломник!» «Какой еще паломник?» — спрашивает. «Ну как, какой, как в средние века!» «А паспорт у тебя, голубчик, есть?» «Какой еще паспорт, разве ж, — говорю, — в средние века с паломников паспорта спрашивали!» «Без паспорта никак, — отвечает, — да и вообще у нас мужчинам нельзя — монастырь-то женский!» «Вот те раз», — думаю. «А куда ж мне податься, — спрашиваю, — на ночь глядя?» «А вон внизу, милок, есть турбаза, туда и иди», — говорит и запирает замок.

Пошел вниз, стучу, там мужик красномордый открывает. «Не, — говорит, — нельзя, у нас только для своих», — и тоже перед самым носом моим дверь захлопывает. Тут я и разрыдался с отчаяния. «Некуда мне податься», — думаю. На дворе минус тридцать, вот и замерзну совсем, вымру, словно мамонт допотопный. Разве ж в средние века так паломников принимали? Где же христианская сердобольность и доброта, спрашивается? Ну, в итоге поборол я с отчаяния природные стеснительность и застенчивость, делать-то нечего, снова к монастырю возвращаюсь. Стучу, открыла та же бабка, и на этот раз меня без слов пустила внутрь.


Еще от автора Илья Леонидович Фальковский
Двадцать шестой

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дать 3.14зды!

«Дать 3.14зды» — это, безусловно, лучшая русскоязычная книга десятилетия. Её название так же многогранно, как хороший удар кулаком в табло: тут и хруст челюсти, и зуд разбиваемого кулака, и красные брызги, и падающий с неба белый снег. Кровь с молоком. Тут и боль потерпевшего, и радость победителя, чем-то похожая на высшую точку оргазма или, например, радость геймера, который прошел суперсложный уровень в «Quake». Только в «Дать пизды» никаких игрушек нету: всё по-настоящему. Роль монстров здесь отведена наци-скинам (бонхэдам)


Володя, Вася и другие. Истории старых китайских интеллигентов, рассказанные ими самими

Правление Гоминьдана, японское вторжение, социалистические преобразования, «культурная революция», реформы Дэн Сяопина — об этих и других событиях рассказывают герои книги Ильи Фальковского, прошедшие через жернова истории и сумевшие выжить. Все они — бывшие и нынешние профессора-русисты, подарившие китайскому читателю русскую классику и составившие словари русского языка. Несмотря на годы запрета на изучение русского языка в КНР, они пронесли любовь к нему через всю жизнь. Рассказы старых китайских интеллигентов автор чередует с заметками о собственном существовании в Китае и о попытках проникновения в чужую культуру, иногда забавных, иногда печальных, но всегда познавательных.


Система понятий

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жопец

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Гражданская война уже началась

«Приморские партизаны» — это только верхушка айсберга. Российская молодежь не первый год встает на тропу войну за свои политические идеалы. Гражданская война уже идет, и на ее фронтах уже сейчас есть свои герои и свои жертвы.Российская оппозиция всех направлений и российская власть могут противопоставить друг другу тренированные отряды профессиональных боевиков. «Ударные отряды» оппозиции против путинских «эскадронов смерти» — это не метафора, а реальность. Их уличные бои редко попадают в поле зрения стороннего наблюдателя, лишь иногда выплескиваясь наружу во время массовых акций протеста.Новейшее исследование «силового крыла» российской политики представляют долгое время изучающий экстремистские и террористические организации публицист Илья Фальковский и много лет занимающийся исследованием насилия в уличной политике журналист Александр Литой.


Рекомендуем почитать
Дорога в бесконечность

Этот сборник стихов и прозы посвящён лихим 90-м годам прошлого века, начиная с августовских событий 1991 года, которые многое изменили и в государстве, и в личной судьбе миллионов людей. Это были самые трудные годы, проверявшие общество на прочность, а нас всех — на порядочность и верность. Эта книга обо мне и о моих друзьях, которые есть и которых уже нет. В сборнике также публикуются стихи и проза 70—80-х годов прошлого века.


Берега и волны

Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.


Англичанка на велосипеде

Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.


Необычайная история Йозефа Сатрана

Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.


Как будто Джек

Ире Лобановской посвящается.


Петух

Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.