Подставные люди - [46]

Коридор седьмого этажа ничем не отличался от тех, где мы уже побывали. Пыль, стопки неиспользованных бланков, два стола со сломанными ножками, поставленные один на другой. Рядом с ними, естественно, не работающий, автомат газированной воды. Свет горел в дальней комнате, с дверью с двумя панелями матового стекла.

Шли мы медленно, проверяя каждый кабинет. Там никого не было. Вновь мы встали у стены по обе стороны двери. Падильо повернул ручку и сильно толкнул дверь. Она распахнулась. Падильо, согнувшись, влетел в комнату, выставив перед собой пистолет. Я последовал за ним и сразу отпрыгнул влево. Как оказалось, напрасно. Нас поджидали лишь король и Скейлз.

Они сидели на полу, прижавшись спинами к правой от двери стене. Со связанными руками и ногами. С полосками пластыря, закрывавшего рты. С широко раскрытыми глазами.

Ванда Готар встала рядом со мной. Падильо шагнул к королю, схватился за пластырь, с силой дернул. Король вскрикнул. И тут же за моей спиной раздался голос: «Не поворачивайся, Падильо».

Он, однако, повернулся, удивительно быстро, хотя мог бы и не торопиться. Что-то твердое уткнулось в мою правую почку. Падильо замер, затем бросил пистолет на пол и пожал плечами.

— Не думал я, что все так легко устроится, Майк, — теперь я узнал голос Гитнера.

— Как-то он пробовал броситься тебе в ноги, — и второй голос, Крагштейна, мне уже доводилось слышать. — Но случилось это давно, не так ли, Майкл? — голос доносился слева, так что я понял, что дуло пистолета упирается и в почку Ванды Готар. Поворачивать голову, чтобы посмотреть, я не стал.

— Медленно и осторожно наклонитесь вперёд, Маккоркл, — скомандовал Гитнер, — и положите оружие на пол, как это сделал Падильо.

— И ты, Ванда, — добавил Крагштейн.

Я подчинился, а выпрямившись, получил новый приказ.

— Повернитесь налево, Маккоркл. А теперь медленно идите к стене и прислонитесь к ней животом, разведя руки и ноги. Как в кино.

— Падильо идет первым, — поправил его Крагштейн.

— Хорошо, — согласился Гитнер. — Падильо, к стене.

Я не видел, как шел Падильо. В поле моего зрения находились лишь король и Скейлз. Король мне улыбнулся, но я не ответил ему тем же. Не было ни настроения, ни желания.

— Теперь ваша очередь, Маккоркл.

Он подтолкнул меня к стене, у которой уже стояли Падильо и Ванда. У стены я встал в указанную мне позицию. Мне она не понравилась. Гитнер обыскал меня, но ничего не нашел.

— Почему они не мертвы? — спросил Падильо.

— В этом нет ничего удивительного, дружище, — усмехнулся в бороду Крагштейн. — Живыми они стоят гораздо больше. Мы пришли к взаимопониманию.

— То есть получили долю в пять миллионов, так?

— Вернее, по новому соглашению мы работаем на короля.

— В этом нет ничего нового, — возразил Падильо.

— Что-то я не понимаю тебя, дружище.

— У меня, возможно, замедлилась реакция, Крагштейн, а вот ты, похоже, глупеешь. Вы с самого начала работали на короля. Только об этом не знали.

Глава 23

Пауза длилась секунд пятнадцать, а потом ее прервал нервный смешок короля.

— Повернись, Падильо, — распорядился Крагштейн. — Руки держи за спиной.

Я скорее почувствовал, чем увидел, как повернулся Падильо.

— Так?

— Так. А теперь повтори, что ты только что сказал.

— Насчет того, что ты глупеешь.

Послышался звук оплеухи.

— Меня всегда тошнило от твоего остроумия. У тебя десять секунд на объяснения.

— В десять не уложусь.

— Сними пластырь со рта Скейлза и развяжи им руки, — эти указания относились к Гитнеру. Я услышал, как отдирается пластырь от лица Скейлза. Тот от боли не закричал.

— Хорошо, Падильо, начинай.

— Кто обратился к вам? — спросил Падильо. — Человек, которого мы оба знали по Англии?

— Кто тебе это сказал?

— Скейлз. Фамилии он не назвал, но упомянул, что рекомендовал меня бывший сотрудник британской разведки. Кто это мог быть?

— Клегг, — выдохнул Крагштейн.

— Гарольд Клегг, — уточнил Падильо. — Он же, как я понял со слов Скейлза, рекомендовал и Готаров. Как выглядел Гарольд, когда появился у тебя, Крагштейн? Надеюсь, у него все в порядке?

— Ерунда какая-то, — подал голос Гитнер. — Зачем брать кого-то для охраны и одновременно нанимать собственных убийц?

— Твои умственные способности, Гитнер, никого не вводили в заблуждение, но я всегда думал, что уж Крагштейну ума не занимать.

Крагштейн забыл отвесить Падильо вторую оплеуху. Вместо нее я услышал шаги. А затем одно слово Крагштейна: «Говори».

— Он лжет, — голос Скейлза. — Падильо сердит из-за того, что вы перехитрили его, и теперь ищет способа спасти свою... — оплеуха и вскрик Скейлза.

— Говори, — повторил Крагштейн.

— Это правда, — стоял на своем Скейлз. — Я... — новый удар, похоже, в область солнечного сплетения, не дал ему договорить.

— Он говорит, что ты лжешь, Падильо, — суммировал результаты допроса Скейлза Крагштейн.

— Тебе надо бы ударить его посильней. А еще лучше, спроси у короля.

— Не бейте меня! — заверещал король.

— Если будешь молчать, пожалеешь об этом, — предупредил Крагштейн. — Я хочу задать несколько вопросов. Для ответа достаточно да или нет. Если мне покажется, что ты лжешь, я применю меры физического воздействия. Это ясно?

— Да, — ответил король. — Ясно.