Подставное лицо - [8]

– Совершенно верно. По названным вами видам борьбы имею мастера спорта. Но, я так понимаю, вы изъявили желание увидеться со мной по поводу того, что случилось с Германом? – На лицо Лебедева набежала тень.

– Да, я именно по этому поводу. – Усаживаясь в указанное ему кресло, Гуров мельком осмотрел крохотный кабинетик доцента, который тот, судя по всему, делил с кем-то еще.

Вдоль задней глухой стены в ряд стояло несколько шкафов со стеклянными дверцами, набитых книгами и папками с какими-то бумагами. В ближнем к входной двери стояли кубки и статуэтки. Очевидно, это и были спортивные трофеи Лебедева. Стены пестрели множеством дипломов и грамот.

– О случившемся с Германом рано утром мне сообщила Татьяна, его жена. – Лебедев наморщил лоб и потер виски. – Я с полчаса ходил как шальной, не зная, что думать, что делать, как вообще в это поверить. Это был настоящий шок. Убийство такого человека – абсолютная, невероятная бессмыслица. Я не могу представить, кому выгодна его смерть.

– Смерть всегда бессмысленна, – философски заметил Гуров и, как это случалось с ним уже не раз, чисто автоматически пошарил в кармане, но тут же вспомнил, что сигареты там искать бессмысленно.

– Хотите закурить? – Лебедев предупредительно подвинул к нему лежащую на столе пачку сигарет и зажигалку. – Вот, берите, не стесняйтесь. Сам я уже давно не курю. Но курильщиков понимаю. Это моего соседа по кабинету. Он не жадный. Кстати, чемпион Москвы по шахматам.

– В шахматы играю, и вроде неплохо. – Гуров чуточку слукавил – играл он очень сильно, и в управлении едва ли кто рискнул бы с ним сразиться. – Но раз уж вы не курите, то поддержу и я эту замечательную традицию. Расскажите-ка мне все, что знаете о вашем друге. Меня интересуют его симпатии и антипатии, его предпринимательская и политическая деятельность, его привычки и вкусы. Чем больше деталей, тем лучше. Убийство, это видно по почерку, совершил профессионал. На месте преступления не обнаружено даже стреляных гильз. Свидетели информацию дали крайне скудную. Так что любой штрих из его биографии может стать ключом к раскрытию преступления.

– Попытаюсь… – Лебедев развел руками. – Германа знаю со школы, так что рассказ может получиться бесконечно долгим. Но вкратце скажу так, людей, подобных ему, немного. Это – талант, самородок, умница. Он к нам в школу пришел в восьмом классе. Корнями откуда-то с Новгородчины. Парень он был зажигательный. В баскетбол, футбол, шахматы играл лучше всех. Имел феноменальную память. У новичков обычно в чем сложность? Пока всех запомнит, всех узнает, со всеми освоится – больше года уйдет. А этот уже через неделю знал практически всех по именам. У нас там среди пацанов были свои «бугры», всякие авторитеты полукриминального пошиба… Ну, как и во многих других городских школах. Тем более в нашей, на окраине города.

– Лично вы с ним в то время дружили? – спросил Гуров.

– Друзьями мы с ним стали гораздо позже. – Лебедев вздохнул. – Я до его появления в школе был одним из самых крутых «бугров». Семья неблагополучная, в соседях – бывшие зэки и алкоголики. С кого было брать пример? Поэтому я со спокойной душой верховодил кодлой. Учился плохо. И из восьмого класса собирался уйти в ремесленное. И, скорее всего, кончил бы зоной… Но тут появился Герман.

Меня боялись даже учителя. Его уважали и директор, и первоклашки. Он организовал команду пацанов, которая мою кодлу заблокировала наглухо. И тогда я ему "забил стрелку". Пришли, он – со своими, я – со своими. Предлагаю: давай один на один. Так-то он худощавый был, но дрался здорово. Он свое предложение: что можно доказать кучей дурного мяса? Лучше мериться мозгами. Мол, давай в шахматы на интерес. Я уперся: лучше в карты, в очко. Он, представляете, согласился, хотя в карты был – ни «бум-бум». А условие было очень жестокое. Если проигрывал он, то должен был целый год быть у меня, по сути, в рабстве. Если я – распускаю кодлу и год заканчиваю на «хорошо» и "отлично".

– Необычные условия, – подивился Гуров, – достойные глубоко идейного комсомольца-добровольца.

– Скорее умного, дальновидного человека. – Лебедев в который раз тяжело вздохнул. – Он ведь знал, что пока я главарь – покоя знать не будет. А развалив кодлу и перетащив меня в актив, он разом решил уйму проблем. Сели мы играть. Три раза сыграли без интереса – он учился, а четвертый – по-настоящему. И он выиграл!

– Как же вы после этого?

– О! Для меня это был сущий кошмар. Мне пришлось все повторять чуть ли не с первого класса. Карточный долг – вещь безусловная. Встретил я как-то Германа, стал уговаривать: давай я тебе уплачу обалденный выкуп, а ты мне простишь долг. И он знаете что сделал? Принес мне книгу про Ломоносова. Ну, осилил я ее дня за три. И поверите ли, после этого во мне что-то изменилось. То ли позавидовал Михайле Васильевичу, то ли себя в нем увидел? Но восьмой закончил на четверки, десятый – почти все на пятерки. Правда, Герман мне здорово помог. Вот так с ним и стали закадычными друзьями. Он же меня и в МГУ убедил поступать. Сам пошел на физмат, я – на истфак.

– А в МГУ как обстояли дела?