Подружка №44 - [124]

Знакомство с Эриком меня несколько волновало, однако я искренне радовался, что Лидия нашла себе нового друга, или, если угодно, жениха. Вдруг его появление ознаменует начало наших с нею новых отношений, честных и открытых, и мне уже не придется все время следить, что я говорю. Никаких особых секретов у меня нет, к проституткам не хожу; нет и тайных желаний (например, пойти к проституткам), реализовать которые не хватает смелости. Просто с Лидией я встречался по велению сердца и головы, но не органов размножения. Она невероятно умна, интересна, хороша собой (если знаешь, чего ищешь), и в чем-то мы с нею родственные души. Тут большего и желать не приходится. Мы любим одну и ту же музыку, фильмы, книги – да почти все. Но, увы, она меня не заводит, потому что внешне она не в моем вкусе. Появление Эрика убедит ее в собственной привлекательности, и я смогу быть честнее и раскованнее.

Удивительно, как мы сумели продержаться вместе целых два или три года – наверное, все же два, – пока он нас не разлучил.

Я не хотел порывать с Лидией, поскольку убедил себя, что при столь полном духовном родстве наша физическая несовместимость не важна. В пятьдесят все выглядят одинаково, а после пятидесяти можно прожить вместе еще полвека. Логика очевидна: было бы лучше остаться с женщиной, которую я так люблю, чем встречаться с кем-то, кто нравится сильнее, но понимает меньше. Не хочется обнаружить, что мне нечего сказать матери своих детей, когда они разлетятся кто куда и мы впервые за восемнадцать лет сядем обедать вдвоем. Вот какой фигней я забивал себе мозги почти двадцать четыре месяца.

Я смотрел на красивых девушек в кафе, барах или журналах и думал: хочу такую, почему нельзя? Уверен, Лидия тоже видела, что я смотрю. На упрек любой другой девушки я отшутился бы: «Ну да, смотрю, конечно, такие красавицы ведь не каждый день попадаются». И девушка не обиделась бы, потому что это к ней я тянулся в полусне поутру, ее руку машинально ловил на прогулке в парке, с нею встречался взглядом. С Лидией было сложнее, поскольку хоть делал я все то же самое, но из вежливости, а не от страсти. Нет, в то время я еще не знал всепожирающей страсти, настоящей страсти, что кипит и бурлит полгода, а потом проходит без всяких неприятных последствий. С Лидией такое даже не начиналось.

Не то что с ее предшественницей, помешанной на искусстве немкой, с которой я познакомился, когда она позвонила мне в дверь, чтобы спросить, не нашего ли щенка подобрала на улице. Знаю, в мужских журналах подобные истории обычно предваряются словами «никто из ваших читателей этому не поверит», но, честное слово, так оно все и было. Несмотря на сразу два ненавистных мне качества – ее пламенную любовь к искусству и немецкое происхождение (простите, я знаю, что это нехорошо, но они сами начали), – а также весьма неприятную, безумно неестественную манеру поведения, наш роман был столь бурным, что я втайне ждал письма от соседских кроликов с просьбой угомониться во имя приличия. Девушку эту я бросил ради Лидии, потом, разумеется, жалел, и, естественно, мы еще раз переспали спьяну, встретившись, чтобы обменяться вещами, забытыми друг у друга дома, но, пожалуй, все-таки я поступил правильно.

При всем моем бескорыстии, я был удивлен, чтобы не сказать большего, когда Лидия в конце концов бросила меня сама, объяснив это недостатком физического влечения. Я же терпел. С ее уходом мне стало совсем нечего делать по выходным, но месяца через два мы начали встречаться снова, и, как взрослые, зрелые люди, открыто обсуждали своих новых партнеров, которых у нас на самом деле не было. Наконец она подцепила какого-то мальчика по имени Кевин, которому, по-моему, физически нравилась не больше, чем мне, и духовно их тоже мало что связывало. Несмотря на то что он был мятежный фотограф, а Лидия имела высокооплачиваемую работу в крупной фирме, он тем не менее считал себя вправе демонстрировать, насколько он умнее, постоянно выискивая в ее речи грамматические ошибки.

Я искренне недоумевал, почему она не найдет себе кого-нибудь получше, ведь для понимающего человека она просто находка. После разрыва с Кевином она почти год мыкалась одна, я же волочился за каждой юбкой. Мы с Лидией очень разные: я человек нормальный, а она – человек возвышенный и утонченный. Пока я старался минимальными усилиями получить максимум удовольствия и найти приличную подругу, открытую нестандартным предложениям типа любви втроем, Лидию занимали вещи иного порядка: она искала у любимого человека поддержки, желала чувствовать, что он ценит ее поддержку и отдает должное ее душевным качествам, но хотела, чтобы ее ценили еще за внешние данные. Сравнить это можно только с разницей между мужскими и женскими представлениями о порядке. Мужчина тратит на уборку в комнате два часа и чувствует себя героем, изваявшим скульптуру из мраморной глыбы. Входит женщина и говорит: «Как-то здесь не прибрано». Как мужчина вы этого не видите, поскольку в вашем мозгу отсутствует центр, чувствительный к мелкому беспорядку. Женщины действуют на более совершенном уровне. Они знают то, чего мы не знаем. И на здоровье, если это приносит им радость.