Подруга мента - [22]

Я верю, то высший балл полковничьего признания. Только я всегда была «бриллиант стьюдент», Вик. Мне и к хвале, и к хуле не привыкать. Лучших хвалят взахлеб, но чтоб их так хвалили, как хулят.

— Соглядатай?

— Пусть пасет. Для моего мальчика он сам — овца. Хороший мальчик, когда-нибудь станет заместителем Юрьева.

— А Балков?

— Банков твой сам себе и начальник, и заместитель. Но не по убийствам. Молчи про него.

Пока я пыталась представить, как буду смотреться при двух-то пастухах, соблазнитель Измайлов сделал ноги.

— Вик!

— Вернусь поздно, не жди, ложись, — крикнул он из прихожей.

Вот спасибо, полковник. А то бы я без команды стоя выспалась. И тут я сообразила, что не спросила у Вика о допустимом в разговорах. Потом прищучила себя: «Не впадай в зависимость от Измайлова, не маленькая. Ты будешь слушать». Я хитрила. Измайлов посоветовал бы мне то же самое. Но в конце концов, не совсем же я простодырая, могу и схитрить иногда. Оказалось, совсем. Не успела небесно-голубая маска на моем лице подсохнуть, как раздался звонок.

— Поля, сейчас народ наговорится вволю и забудет о Лизе навсегда. Ты что, собираешься привязываться с расспросами, когда все из курилок переберутся за рабочие столы?

Я ему одолжение, медку, можно сказать, а он еще и половник требует. Нахал. Но прав, прав, ничего не попишешь. Я смыла свою не слишком добросовестную истребительницу морщин, связалась с охранником от мужа, посверлила взглядом глазок, вышла и свирепо предупредила:

— Чур, мне не мешать.

— Как прикажете, мадам.

— И не холуйствовать. Вы осведомлены, что я вам не хозяйка. А «как прикажете, мадам» меня только злит.

Он смотрел на меня, словно закройщик на неуравновешенную клиентку. Или сапожник. Или официант. С жалостью и насмешкой. Дескать, повыеживайся, и это будет включено в счет. А я не понимала его. Смелый, сильный мужик, вынужденный торговать умением умерщвлять. Но Измайлов тоже убивает за зарплату. И Балков. И Юрьев. Одна разница: они этим занимаются без «чего изволите, господин удачливый ворюга».

Я приуныла, вспомнив, сколько и чего натерпелась от мужа за охранников. Мне никак было не привыкнуть к тому, что они неодушевленные. Если завязывался разговор на общие темы, я втягивала их в него, как равных. Постоянно предлагала им поесть, попить, отдохнуть, уверяла, что ничего с нами не случится, пичкала таблетками при видимых признаках недомоганий. Поначалу муж сносил мою заботу о людях с ухмылкой. Но однажды ухмылка превратилась в оскал. Я вроде ничего особенного не натворила. Просто за обедом спросила ребят, где они себе накрыли и есть ли у них все необходимое. Потому что их комнату ремонтировали. После преферанса, когда партнеры мужа разъехались, он выдворил из кабинета даже своего любимца Игоря.

— Постой в коридоре и не подпускай никого близко. Я сейчас орать буду.

Игорь кинул на меня горестный прощальный взор и вышел.

— Ты дебилка, да? Ты уж готовь им, коли на то пошло, стирай носки и трусы, стели постель, баб подгоняй. Ты полагаешь, они тебе спасибо скажут? Ты раздражаешь их, ты им работать мешаешь. Трудятся они здесь, понимаешь, трудятся, а не живут, как дальние родственники. Они — нормальные мужики, они твою предупредительность по-кобелиному воспринимают. В их котелках не укладывается, как дама твоего уровня может о них, не детях, заметь, печься. Достигни они моего положения, их бы жены своего и мужей достоинства не швырнули под ноги прислуге.

— Прислуга не будет рисковать за тебя жизнью. Как же так, только что человек был человеку другом, товарищем и братом. Только что в одни детские сады, школы и институты ходили. И вдруг…

— Поэтому и держу пачками, знаю, что один Игорь предан. Но и он не друг, а просто самый лучший…

— Слуга.

— Он — телохранитель. У него есть профессия, специальность. Я неплохо плачу им всем, а Игорю — очень хорошо. Ты улавливаешь разницу между «за деньги» и «за доброе отношение моей жены»? Звучит даже пакостно. Ты можешь им пятки чесать, но без ежемесячного вознаграждения они тебя растопчут и не оглянутся.

— Мне стыдно перед ними. Стыдно перед всеми, что нас обслуживают. Почему они нас, а не мы их? Почему так складывается?

— Потому что я способен быть богатым. Потому что, черт меня подери, женился на тебе, значит, ты способна увлечь мужчину, способного быть богатым… Потому что есть порода, порода, Поля, Богом созданная обслуживать. И при социализме в сферу обслуживания она валом валила. Не все ли равно, кто рублем подарит, я или государство? Они тебе жаловались на нравственные страдания от того, что нас обслуживают? Скажи кто, и он сию секунду вылетит отсюда. Мне временами кажется, милая, что ты гораздо испорченнее и заносчивее, чем прикидываешься. Ты унижаешь их своим назойливым вниманием. Научись их не замечать для нашего общего блага.

— Как ты можешь такое про меня думать?

— Они так думают. Ты будто презрения от них добиваешься.

— Разве за это презирают?

— Да. За слабость, неумение нести свой крест, незнание людей. В общем, сейчас я попросил. Я, из которого ты сделала посмешище. Есть же на свете счастливые мужья: максимум, чего могут дождаться от жен — траханья с охранником или с шофером.