Подруга игрока - [3]

Искушение было объяснимо, но непозволительно. Эверарда необходимо поймать за руку, хотя бы для того, чтобы защитить честь своего брата-игрока. Оба они принадлежали к аналогичным клубам — «Букс» и «Будл», а игроки обязаны защищать репутацию своего клуба. К тому же они ведь ищут удовольствий, а что может привнести в жизнь больший азарт, чем битва характеров, особенно если она сопряжена с опасностью?

Когда мистер Гастингс вошел в игровой кабинет, Эверард встал.

— А, вы вернулись, — произнес он со сдержанной вежливостью.

— Неужели вы думали, что я сбегу?

Эверард нервно рассмеялся.

— Нет, нет. Я был уверен, что вы хозяин своего слова.

Мистер Гастингс сел, откинув фалды.

— Это в самом деле так, — заметил он. — А теперь посмотрим, какой вы джентльмен.

При этих словах Эверард дернул головой, однако, поскольку мистер Гастингс постарался сохранить бесстрастное выражение лица, тревога его светлости несколько улеглась.

Вошел Феликс и прислонился к стене. С этой позиции он мог прекрасно наблюдать за игроками. Сложив руки, он, к удовольствию мистера Гастингса, уставился на покрытый зеленым сукном стол.

Эверард вертел колоду, медленно перетасовывая карты. Раз или два недовольно посмотрев на Феликса, он произнес:

— А Деуитт собирается тут остаться?

— Надеюсь, вы не возражаете?

— Поскольку все игроки ушли, и гостиная предоставлена нам, здесь могла бы состояться, как я надеялся, честная игра между двумя джентльменами.

— Так оно и будет, поскольку присутствие Феликса равнозначно отсутствию других людей. И вообще, он здесь всего лишь на правах моего банка.

При таком комплименте Феликс просиял.

Эверард же был полон сомнений.

— Если вы отыграете у меня мой выигрыш в двадцать одно, — вежливо пояснил мистер Гастингс, — мне потребуются деньги взаймы. Мистер Деуитт любезно согласился предоставить мне наличными любую сумму, которую я запрошу. Не правда ли, Феликс?

Феликс обнажил зубы в ослепительной улыбке:

— Сколько тебе нужно, Гастингс? Тысячу? Две тысячи? Назови только сумму.

— Вот видите, — сказал мистер Гастингс, — он сочтет за честь и за привилегию позволить мне проиграть его сумму ставок, хотя и сам бы прекрасно справился с этой задачей.

Хотя лорд Эверард едва прислушивался к болтовне, от собранной по крохам информации у него заблестели глаза. Этот цыпленок собирается торчать тут до конца игры, сообразил он, и, кажется, уже настроен на проигрыш.

— Должен сказать, что моя колода в весьма плачевном состоянии, — заметил мистер Гастингс. — С вашего позволения, Эверард, я пошлю официанта за новой. Вы позволите распорядиться и насчет колоды для вас?

Не замешкавшись ни на секунду и не изменившись в лице, Эверард согласился и протянул свою колоду.

Когда мистер Гастингс подошел к двери, чтобы позвать официанта, они с Феликсом обменялись взглядами, подтвердив друг другу, что Эверард, судя по всему, не унизился до того, чтобы крапить карты. В противном случае он бы так легко не согласился на новую колоду. Феликс пожал плечами, что означало: будь я проклят, если знаю, в чем заключается маневр этого типа.

Мистер Гастингс вернулся на место, и игра началась. В ходе ее он невольно восхищался ловкостью Эверарда. Казалось, его светлость досконально просчитывает возможные ходы противника и то, какие карты лежат в банке. В результате значительный выигрыш мистера Гастингса в двадцать одно вскоре был исчерпан.

Все это время мистер Гастингс внимательно фиксировал каждое движение Эверарда. От его пристального взгляда не могло ускользнуть ни то, как этот человек почесывает ухо, ни то, как он дергает носом. Тем не менее, спустя полчаса мистер Гастингс смог убедиться лишь в том, что его светлость не прибегает к обычным шулерским приемам. Он не прятал в руке валетов, не подскабливал края у дам и не вытаскивал королей из-за голенищ; он был слишком уверен в себе, чтобы допускать что-либо подобное. Более того, Эверард явно предугадывал ходы мистера Гастингса, прежде чем тот решался на них. Мистер Гастингс ломал голову, пытаясь выяснить, как удается Эверарду это, но, хотя сам он обучался игре в карты у самых прожженных лондонских шулеров, он задолжал его светлости уже пятьсот фунтов, но ни на йоту не приблизился к разгадке мошенничества.

Он был уверен лишь в одном: как правило, во время игры в пикет сдающий находится в невыгодном положении, в то время как старшая рука имеет преимущество. В этой игре с Эверардом все было наоборот. Всякий раз, когда сдавал Эверард, он объявлял пик, репик или сразу то и другое. И вообще, единственный раз, когда мистер Гастингс выиграл партию, он был младшей рукой. Эверарду каким-то образом удалось поставить пикет с ног на голову. Так ловко можно играть только в том случае, если сдающий знает наперед, какие карты он сдает.

Мистер Гастингс достал часы и, щелкнув, открыл их. До двух часов оставалось пятнадцать минут. У него в запасе была четверть часа. От его сообразительности зависело, что предстоит ему в ближайшие восемь месяцев. Если он не уложится вовремя, то будет обречен играть в карты с женщиной, которую любил всем сердцем, но которая едва могла отличить шлем от слоутоп или козырь от рам-тач. Его матушку вполне устраивала непритязательная игра в кадриль. Тем не менее, поскольку вист был общим помешательством, дражайшая дама была вынуждена играть в него к большой досаде любого, кому не посчастливилось сесть с ней в пару. К тому же она не любила играть на деньги. Предпочитала делать ставки изюмом, орехами и даже черт бы их побрал, пуговицами!