Подпольный Баку - [24]

Женя тихо, почти шепотом, говорила Константину Ивановичу, игриво поблескивая глазами:

— Мой добрый друг, я никогда не забуду вас, никогда не отвергну вашего искреннего чувства. Вы доставили мне необычайную радость, какую я до сих пор еще не испытывала. Я почти не сожалею о своей бедной, неприглядной жизни, которая много лет была моим уделом. Но почему, почему вы не встретились мне раньше?..

Константин Иванович блаженно улыбался.

— Моя близость доставит вам непередаваемое словами наслаждение, сказал он, осмелев. — Только после нашего соединения вы узнаете, что такое подлинное счастье, подлинная жизнь.

Миновав длинный туннель, поезд шел по субтропическому лесу, открывшему взорам путников богатейшую панораму. Начался подъем. Паровоз тяжело задышал, выпуская из трубы широкую темно-серую струю дыма.

Вот наконец и Черное море.

Был ранний час. Солнце поднялось над горизонтом еще невысоко, серебря неоглядные водяные просторы.

Пассажиры поезда приникли к окнам, любуясь неповторимой природой Аджарии.

Женя стояла у окна словно зачарованная.

Справа, в нескольких десятках метров от железнодорожного пути, небольшие прозрачно-голубые волны накатывались на чистую белую гальку; слева — стена вечнозеленых деревьев. Настоящий рай! Девушка смотрела и не могла наглядеться.

Что касается Константина Ивановича, то он, казалось, не мог наглядеться на чемодан Жени.

Вдали из-за поворота открылся Батум, словно окутанный тонким прозрачным покрывалом — светло-розовой утренней дымкой. Высокие магнолиевые деревья, чуть шевеля ветвями, будто приветствовали поезд.

Пароходы, шаланды, лодки в батумском порту походили издали на игрушечные.

Мысли Жени вернулись к товарищам, с которыми она должна была встретиться в этом городе.

Константин Иванович, глядя на девушку, украдкой вздыхал: «Неужели нам предстоит расстаться в этом городе навсегда?.. Жаль! Но, увы, это неминуемо. Попасть в жандармское управление легко, выйти оттуда — сложно, почти невозможно. Успех всегда радует, но сегодня я буду искренне грустить, вспоминая милое девичье лицо и глаза, в которые я так люблю заглядывать».

Женя прервала его размышления:

— Где мы остановимся?

Константин Иванович пристально и грустно смотрел на нее.

— В гостинице.

— У меня есть в Батуме знакомые. Мы могли бы остановиться у них.

— Не советую. У ваших знакомых нам будет, наверное, не так удобно. Что может быть лучше первоклассной гостиницы «Ялта»? Чисто, уютно, красиво.

Женю не пришлось уговаривать.

— Что ж, я согласна! Но видно ли из гостиницы море? Я так хотела бы!…

— В Батуме море видно отовсюду. Отель «Ялта» расположен рядом с приморским бульваром. Отныне море принадлежит только вам, Женечка! Оно — у ваших ног.

Поезд остановился на станции, к которой со всех сторон подступали пышные, развесистые пальмы.

На перроне приехавших встречали не только родные и знакомые, но и жандармские чины. Всех подозрительных они забирали с собой вместе с их чемоданами.

На Женю и Константина Ивановича, равно как и на их чемоданы, никто не обратил внимания.

Женя подумала: «Очевидно, батумской полиции уже известно, что этим поездом из Баку прибыли молодой шпик и с ним „жирная добыча“, какой считают меня».

Выйдя из вокзала, молодые люди сели в фаэтон и скоро добрались до гостиницы «Ялта».

Им отвели просторный номер из двух комнат, на втором этаже, с видом на море.

Женя и Константин Иванович были в приподнятом настроении. Но каждый радовался своему: она — что перехитрила охранку и благополучно добралась до Батума, он — что все складывается так, как он того хотел.

«Спустя час, — думал он, — этот чемодан, наверное до отказа набитый крамольной литературой, окажется в полиции».

Будучи не в состоянии сдержать своего восторга, он привлек Женю к себе, пытаясь поцеловать в губы.

Девушка отпрянула, отступила к окну и, кокетливо улыбаясь, сказала:

— Сначала — свадьба!

Константин Иванович, любуясь ее стройной фигурой, ответил:

— Свадьба?! Ну, конечно же, сначала — свадьба! Да, да, как можно без свадьбы?… — Затем, изменив голос, добавил: — Но до свадьбы у нас есть еще время, Женя…

— Я хочу умыться с дороги, — перебила его девушка. — Нам сказали, туалет в конце коридора. Как странно! Почему не в номере? Я сейчас вернусь.

Едва спутница вышла, Константин Иванович бросился к ее чемодану, дрожащими руками открыл его и… остолбенел. В нем не было ничего похожего на то, что он ожидал. Он увидел всякие женские вещи и два романа из тех, которые сам же рекомендовал Жене прочесть.

Чувства, охватившие Константина Ивановича, можно было передать словами: отчаяние и растерянность.

«Что же теперь будет?… Все мои труды, все мои надежды оказались тщетными. Я растратил столько служебных денег, ввел в заблуждение ответственных лиц, а девушка, оказывается, вовсе не революционерка. Она просто водила меня за нос. Захотела легкой жизни, прогулок, дорогостоящих путешествий и поэтому сблизилась со мной. От самого Баку до Батума я не спускал с нее глаз… Выходит, напрасно! Самое запретное, что есть в этом чемодане, — ее ночная рубашка! Что делать? Как оправдаться перед жандармским управлением, которое затратило на нашу поездку столько денег?!»