Подпольный Баку - [25]

В номер вернулась Женя. От нее не ускользнула мгновенная перемена в настроении спутника.

— Вы чем-то огорчены, мой друг? — спросила она. — Что случилось? Не скрывайте от меня. Вам нездоровится?

Константин Иванович удрученно пробормотал:

— Да, да, мне нездоровится. Вы угадали, Женечка. Очевидно, батумский климат противопоказан мне. Говорят, здесь повышенная влажность воздуха.

Лицо Жени выразило сочувствие.

— Если так, мы не должны долго задерживаться в Батуме. Давайте вернемся назад!

Он кивнул.

— Да, пожалуй, надо возвращаться. Подождите меня здесь. Я схожу, посоветуюсь с доктором.

Константин Иванович надел пальто и направился к двери. Женя окликнула его:

— Дорогой мой, ты можешь еще простудиться…

Ему послышалась в словах девушки насмешка. Он обернулся, глаза его светились нескрываемой злобой. Он рванул на себя дверь, вышел и с силой захлопнул ее.

Женя, не удержавшись, рассмеялась. Затем вызвала горничную и попросила принести стакан чаю с бутербродом. Выпив, заказала еще один.

В этот момент дверь в номер неожиданно распахнулась.

— Кто там? — испуганно крикнула Женя.

Вошли Константин Иванович, за ним — два жандарма. Глаза у Жени изумленно округлились.

— Ах, дорогой мой, с тобой приключилась беда?!

Бледный от волнения Константин Иванович, ничего не ответив, отвернулся к окну.

Один из жандармов с холодной учтивостью обратился к девушке:

— С вашего разрешения, сударыня, мы обыщем ваш номер.

Женя пожала плечами.

— Извольте. Можете делать все, что вам угодно. Но что произошло?

Обыск в номере оказался безрезультатным. Женю и Константина Ивановича отвезли на фаэтоне в городское жандармское управление, где они неожиданно для себя увидели армянина-священника, с которым ехали в одном купе. Из глаз священнослужителя обильно текли слезы. Он то и дело крестился. По-видимому, изрядно перетрусил.

В просторном кабинете жандармский полковник спросил Женю:

— Говори правду, кто этот молодой человек?

— Константин Иванович Малышев.

— Кто он тебе?

— Жених.

— Вы давно знакомы?

— Полгода.

— Зачем приехали в Батум?

— Посмотреть город, развлечься.

— В вашем купе были еще пассажиры?

— Да, двое; армянян-священник и какой-то русский коммерсант.

— Ты революционерка?

— Боже упаси!

— А где книжки?… Где запрещенная литература?

— Все осталось в чемодане. Но почему запрещенная?!. Мои книги видел и Константин Иванович и ваши жандармы, которые обыскивали наш номер.

— А где торговец чаем?

— Не знаю. Он сошел в Чакве.

— Был ли ваш Константин Иванович прежде знаком с этим купцом?

— Не знаю. Однако, мне кажется, они познакомились при мне, в вагоне.

— Что ты можешь сообщить нам еще об этом Константине Ивановиче?

— Уверяю вас, этот молодой человек абсолютно ни в чем не виновен. Он не революционер и не имеет никакого отношения к запрещенной литературе.

— Выйди из комнаты!

Женя вышла в коридор.

Там по-прежнему слонялся из угла в угол армянин-священник. Он продолжал лить горькие слезы, не переставая крестился и призывал на помощь Иисуса Христа и самого господа бога.

Двое жандармов охраняли Женю, сверля ее злыми глазами.

Спустя несколько минут жандармский полковник вновь вызвал девушку в свой кабинет. Вслед за ней ввели и армянина-священника.

— Ты свободен, можешь уходить, — сказал полковник, обращаясь к священнослужителю. Потом продолжал: — Впрочем, подожди. Мы запросили Баку о тебе. Пока не придет ответ, тебе придется задержаться здесь.

Священник взмолился:

— Заклинаю вас, господин офицер… Заклинаю богом и святым Христом… Поверьте мне, я бедный служитель церкви. Отпустите меня, иначе я опоздаю на свадьбу сына.

Полковник рассмеялся.

— Отправь сыну телеграмму. Пусть повременит со свадьбой. Успеется. Здесь у нас свадьба поважнее.

Женя едва верила случившемуся: пустяковый допрос в жандармском управлении — и она снова на свободе.

А может, это не так? Ведь рядом шагает жандарм. Куда он ведет ее? Уж не в тюрьму ли? Кажется, нет.

Вот и гостиница «Ялта».

Женя поднялась на второй этаж, жандарм — за ней. Она открыла ключом комнату, вошла — вошел и жандарм.

Он молча забрал чемодан Константина Ивановича и вышел.

Женя присела у окна, задумалась. Надо будет непременно повидать товарищей, адреса которых ей дали в Баку. Она их не записала, хорошо запомнила.

Девушка переоделась в скромное платье и хотела спуститься вниз. Но едва открыла дверь, как носом к носу столкнулась с женой хозяина «Ялты».

— Вы уже уходите? А я хотела поговорить с вами.

Женя насторожилась.

— Со мной? О чем же? Прошу вас, пройдите в комнату.

Женщина вошла и, не дожидаясь приглашения, села в кресло у стола. Она не спускала с девушки цепкого, изучающего взгляда.

— Бедный юноша!… За что они забрали его?

— Ничего не могу вам сказать. В жандармском управлении мне не объяснили этого.

— Он ваш муж?

— Нет, жених. Мы собирались обвенчаться.

— Очевидно, он революционер?

— Не знаю. Не думаю.

— Что вы собираетесь делать? Есть ли у вас знакомые в Батуме?

— Кажется, есть. Впрочем, это не имеет никакого значения. Я могу вернуться в Баку одна.

— Вы пока не освобождаете номер?

— Не беспокойтесь, у меня есть деньги. За номер я заплачу.

— Я имела в виду другое. Подумала, не могу ли я помочь вам чем-нибудь?