Подозреваемый - [42]

– Так в чем же дело? – спрашивает она.

– Я думаю, это было нечестно по отношению к тебе.

– И к твоей жене?

– Да.

– Ты так и не сказал мне, чем был так расстроен той ночью.

Я пожимаю плечами:

– Я просто думал о жизни и все такое.

– О жизни?

– И о смерти.

– Боже, только не это!

– Что?

– Женатый парень, который дожил до сорока и вдруг задумался, к чему все это. У меня такие бывали постоянно. Болтуны! Надо было брать с них вдвое. Я бы разбогатела.

– Это не то.

– А что же?

– Что если бы я сказал тебе, что неизлечимо болен?

Она перестает массировать мне шею и поворачивает меня лицом к себе.

– Это правда?

Внезапно я передумываю:

– Нет. Я просто валяю дурака.

Теперь она на меня рассердилась. Она думает, что я ею манипулирую.

– Ты знаешь, в чем твоя проблема?

– В чем?

– Всю свою жизнь ты был под защитой. Кто-нибудь всегда за тобой присматривал. Сначала мама, потом школа, потом университет, а потом ты женился.

– И что с того?

– Все было слишком легко. С тобой по-настоящему ничего не случалось. Неприятности случаются с другими, и ты помогаешь этим другим собраться, но твоя жизнь никогда не разваливалась на части. Ты помнишь нашу вторую встречу?

Я киваю.

– А ты помнишь, что сказал мне?

Я задумываюсь. Это было в тюрьме Холлоуэй. Элизу привлекли к ответственности после того, как она ударила ножом двоих подростков. Ей было двадцать три года, и она уже доросла до работы в эскорт-агентстве в Кенсингтоне, объехав всю Европу и Ближний Восток.

Однажды ночью ее вызвали в отель в Найтсбридже к незнакомому клиенту. Едва войдя в номер, она почувствовала: что-то не так. Обычно ее клиенты были среднего возраста. А этот оказался подростком. На столике стоял десяток пустых бутылок из-под пива.

Не успела она сориентироваться, как дверь ванной открылась и оттуда показались шестеро парней. Один из них в тот день отмечал свое восемнадцатилетие.

– Я не собираюсь трахаться со всеми.

Они рассмеялись.

После первого изнасилования она перестала сопротивляться. Умоляя их отпустить ее, она в то же время пыталась как можно незаметнее дотянуться до кармана своего пальто. Парни насиловали ее сразу по двое. Остальные дожидались своей очереди и смотрели матч тура «Манчестер юнайтед» против «Челси».

Элиза с трудом дышала. Из носа текли сопли, смешиваясь со слезами. Она наконец-то дотянулась до пальто, и в кармане ее пальцы обхватили нож.

Райан Гиггс подобрал мяч в центре поля и совершил рывок в сторону… Элизу схватили за голову. Стив Кларк попытался заставить Гиггса изменить траекторию, но тот подался вправо, затем влево… Пряжка врезалась ей в грудь, лоб ударился о живот… Марк Хьюз побежал к ближней штанге, уводя за собой обоих центральных защитников. Гиггс угодил в крестовину. Кантона ударил с лету. Сетка выпятилась. Щека Элизы тоже.

Отплевываясь, она сказала: «Кончено».

Она всадила нож в ягодицу парня напротив. Его крики заполнили комнату. Затем она перекатилась по кровати и ударила в бедро того, который стоял сзади.

Он отшатнулся, а она соскользнула с кровати, схватила за горлышко пивную бутылку и разбила ее об угол столика. С ножом в одной руке и битой бутылкой в другой она стояла напротив них. Их разделяла только кровать.

Лезвие было всего два дюйма длиной, поэтому раны оказались неглубокими. Элиза позвонила в полицию из холла отеля. Она все обдумала и поняла, что у нее нет другого выхода. Подала заявление и прошла все стадии следствия. Во время допроса каждого из парней сопровождал адвокат. Их показания совпали.

Элизу привлекли к ответственности за нанесение телесных повреждений, а подростки получили строгий выговор от дежурного сержанта. Шестеро молодых людей – с деньгами, привилегиями и хорошими жизненными перспективами – изнасиловали ее совершенно безнаказанно.

Находясь под следствием в тюрьме Холлоуэй, Элиза вызвала меня. Она повзрослела, но казалась все такой же хрупкой. Она сидела на пластиковом стуле, склонив голову набок, волосы закрывали один глаз. Раскрошенный зуб был восстановлен.

– Как вы думаете, то, что происходит с нами, зависит от нас? – спросила она.

– В известной мере.

– И где эта мера?

– Мы осознаем это, когда случается что-то, что невозможно контролировать: пьяный водитель не видит знака остановки, или шары в лотерее выпадают в правильном порядке, или внутри нас начинает делиться злокачественная клетка.

– То есть возможности нашего выбора весьма ограниченны?

– В общем, да. Возьмем, к примеру, греческого драматурга Эсхила. Он умер, потому что орел принял его лысину за камень и сбросил на нее черепаху. Не думаю, что Эсхил это предвидел.

Элиза засмеялась. Через месяц она признала себя виновной и получила два года тюрьмы. Она работала в тюремной прачечной. Когда ее охватывала злость или горечь от того, что произошло, она открывала дверцу центрифуги, просовывала туда голову и орала в теплый серебряный барабан, пока ее голова не начинала разламываться от шума.

Так чего же Элиза хочет: чтобы я вспомнил собственную горячую проповедь или чтобы осознал причину катастрофы? Она соскальзывает с дивана и шлепает по комнате в поисках сигарет.

– Итак, ты пришел сообщить мне, что больше не будешь со мной спать?