Подорожники - [32]

Разговаривали Надя и Гоша на разные темы. Луны не было на старом небе. Отдыхала. В густом мраке просматривались пятна копён у дороги и сама дорога, уходившая перед лошадью вдаль. Гоше нравилось нечаянное поручение директора. Он бы мог каждую ночь ездить в райцентр, ощущая боком тёплый плащ девушки. На его счастье начал накрапывать дождь. И Георгий подтянул к себе кусок палатки, в которой они жили весной, укрыл Наденьку и себя. Лошадке брезента не досталось, и она укрывалась от сырости собственной шерсткой и шкурой. Через полчаса дождь припустил, и лошадка прибавила ходу. А Надя и раньше неохотно отвечала на вопросы спутника, а то и вообще перестала разговаривать. Лошадь не быстро бежит. Надя тихо молчит.

– Не хотите со мной разговаривать, просто поддерживайте беседу, чтобы дорога сокращалась немного.

– Хочу, – говорит она. – Но я боюсь. – Смеётся тихо и радостно.

– Чего меня бояться? Я же вам давно известен. Как только вы приехали в мае в туфлях. И застряли на обочине. Я – как раз зерно вёз. Ваш чемодан перевязал проволокой, и туфли ваши из грязи доставал полчаса. Вы же их потеряли. – Надя ещё больше смеётся.

– Это были вы? – радостно спрашивает она, и теснее прижимается к той его стороне, у которой наган прикреплён. Гоша его хочет сдвинуть назад. Никак. Вперёд попробовал. Получилось. – Я думала, что на улицах уже асфальт. Почему-то писали, что сначала строят целинникам дома, детские садики, школы, а потом только привозят людей работать.

– Так было бы намного лучше, – согласился Скирдин. – Ни магазина, ни клуба. Живём, как на необитаемом острове. Будто нас выбросило штормом. …Интересно, но неудобно. До медпункта надо час добираться. Это в лучшем случае. Приехали несколько семей. Куда деть детей? …Трудности нас не пугают. Согласен. Вы же простыли, пока брели по холодной воде в туфлях. Никто вас не встретил на вокзале.

– Девочки поехали дальше в Казахстан, а у меня была путёвка сюда. Вот я и не звонила директору. Думала, что и общежитие есть…

Дождь идёт себе. Коняга шлёпает копытами по лужам. Ни звёзд, ни огней. Степной осенний мрак. И тут вот началось у парня непредвиденное. Хотя и ничего не ел молодой человек перед поездкой, а приспичило, выражаясь народным языком. А тут животное приостановилось и нагло принялось справлять возникшую у неё большую и малую нужду. Это событие, обладающее не только запахом, но и звуками, привело Гошу в шок. Он хотел покинуть качающееся средство передвижения, но крепился, из последних сил. Терпел и увидел, что лошадка приближается к светлому пятну. «Ёлки зелёные! Копна!» Чуть не заорал Скирдин.

– Коняга есть хочет, – говорит осчастливленный Гоша и оставляет вожжи. – Вот тебе ужин. – Говорит Скирдин, суя в рот лошади мокрую солому. Шуршит себе парень, чувствуя облегчение, а сам зачем-то какие-то ремешки на лошадиной амуниции развязывает. Скорей всего, ему попал под руку главный предмет конной экипировки – хомут. Есть такая штука. Она держит оглобли, дугу и надевается через голову. Вздохнув радостно и почти счастливо, паренёк подумал: «Вдруг ей тоже надо, – незная, как девушке сказать о суровой необходимости, решился.

До третьего класса он и его друзья считали, что любимая учительница Лидия Антоновна никогда не ходит в туалет. Не замечали дети, чтобы она спешила на перемену. Исходя из чувства заботы и солидарности, как бы спросил:

– Надя, а вы знали, что учителя в туалет посещают? …Я думать даже не мог, что наша Лидуся может, как и мы, до перемены не дотерпеть.

– Какой вы тактичный, Гоша, – ласково сказала Надя. – Я бы могла сухарик погрызть. А больше ничего не хочу. Забыла куда положила сумку. Там у меня бутылка с молоком и пирожки с картошкой. С Аней пекли вчера. Она медсестра.

Хозяйственная сумка забилась под солому и не промокла. Не успела Надя Григорьева обнаружить в ней картофельные пироги, как бричку задёргало, вожжи из рук Гоши кто-то вырвал сильно и грубо. Бричка встала, кто-то вдруг затопал сильными ногами со всех сторон брички. «Банда!» Хватаясь за кобуру, быстро соображал Георгий. «Когда успели выследить?»

– Что это? – спросила Надя, вышаривая мешок в ногах под соломой.

– Окружают. Прячемся в копне. – Гоша схватил Надю, а Надя, не отпуская мешка, поспешила к копне на его руках. Они быстро закопались в солому. Лежали тихо и дышали пылью. Наступила звонкая тишина. Только дождик что-то нашёптывал в солому. Гоша выглянул из копны и увидел телегу. Лошадь отсутствовала. Он понял, что совершил ошибку, развязывая ремешок, который стягивал клешни хомута. Признаваться он не станет. В крайнем случае, сегодня.

– Лошадь! Лошадь! – кричали во всю мокрую и тёмную степь Гоша и Надя. Лошадь не отзывалась и не показывалась. Она вся ушла в темноту ночи и, похоже, навсегда.

– Не расстраивайтесь. Она такая. Она умеет выпрягаться и убегать домой. Дядя Миша рассказывал.

– Это я ей помог дезертировать, – сознался Гоша, и стал вспоминать о том хорошем, что могло у них быть перед лошадиным побегом. Надя вспомнила раньше. Она принесла сумку.

– Костёр мы не разведём. Берите и ешьте. Пироги первого сорта. Волки тут не должны жить…