Подорожник - [6]
Однажды мое платье свалилось с сушилки за окном и улетело на соседний балкон. Естественно, мне ничего не оставалось делать, как идти к Ломбарди его вызволять.
Я вот что подумала. На этой улице начинается действие романа «Муки и радости» Ирвинга Стоуна. Начинается с того, как из своего дома на виа дель Ангиллара выходит тринадцатилетний подросток Микеланджело Буанаротти и идет устраиваться в мастерскую к Доменико Гирландайо в ученики. Все-таки есть некоторое кощунство в том, что именно по этой улице я бегаю к соседям вызволять свои тряпки.
Ломбарди рассказал мне свою любимую городскую легенду и показал вещественное доказательство. На стене палаццо Веккьо прямо за скульптурой «Геркулес и Какус» в древнем камне вырезано лицо мужчины. Все флорентийцы верят, что это работа самого Микеланджело, который во время разговора с неприятным типом (из тех, что пристают к вам на улице с идиотскими вопросами про помидоры), заведя руки за спину, от раздражения ножичком выцарапал в стене лицо собеседника. С тех пор там и осталось это самое, наверное, удивительное граффити в мире. Его так и называют – «Importuno» (назойливый приставала). Неудивительно, что я сразу почувствовала симпатию к этой картинке.
После этого мы с Ломбарди сели в ближайший трактир, и я спросила его, чего бы мне съесть такого, чтобы стать настоящей флорентийкой.
– Конечно же, триппы!
Вообще-то я никогда не пробовала требухи (а триппа как раз и есть блюдо из коровьих желудков с овощами в тосканском вине), поэтому с сомнением переспросила, стоит ли начинать.
– Даже не сомневайся, это блюдо богов, – расплылся в улыбке Ломбарди.
Боже, какая невероятная гадость! На это даже смотреть невозможно!
Я перевела взгляд на сияющего Ломбарди.
– Ну как? Правда, вкуснятина?
Будь ты тысячу раз проклято, хорошее воспитание! Никогда я не поставлю человека, который целый день так со мной нянчился, в неудобное положение.
Я немедленно засияла ему в ответ, уверила его, что это самое вкусное блюдо, которое я когда-либо ела. Полная кастрюлька триппы! Святые угодники, отцы-благодетели, это моя вам жертва за те самые прекрасные дни изучения итальянского языка на улицах Флоренции!
Флоренция
Каждый вечер во Флоренции мы ходим за пиццей. Лично я еще хожу за артишоками, салатом с моцареллой и поговорить по-итальянски. Место замечательное. Огромная открытая дровяная печь в виде головы Вулкана, а вокруг снуют пиццайоло, которые мастерски вращают тесто, жонглируют помидорами и сажают пиццу в печь. Регулируют высоту пламени, определяют температуру рукой, дают всем полюбоваться на настоящее кулинарное шоу.
Так вот каждый раз, когда мы входим, хозяин, синьор Роберто, счастливо раскидывает руки и громогласно приветствует нас:
– Петруччо! Буона сера! Иль таволо мильоре пер иль мио амико амато! Коме семпре? Пицца «Маргарита»? (Петруччо, добрый вечер! Лучший столик моему любимому другу! Тебе как всегда? Пиццу «Маргарита»?)
Это все хорошо, это самое обычное настоящее итальянское радушие и гостеприимство. Интересно в этом то, что Петруччо – это мой сын, и ему три года. Маленькая козявка в панамке на фоне добродушного осанистого великана Роберто. Но выглядит все так, будто встретились два лучших приятеля.
Они здороваются за руку, хозяин подводит Петруччо к столику, отодвигает стул, помогает усесться, дает меню, наливает воды. Потом наклоняется к нему и тихо спрашивает:
– Я прошу прощения, а вот эти, – он одними глазами показывает в нашу сторону, – они с тобой?
В корпоративном мире это называется стратегические продажи. Роберто – настоящий профессионал. Он много лет изучал свою аудиторию. Поэтому, когда в его заведение вошла компания гостей, он безошибочно вычислил, кто есть кто. Кто здесь главный decision maker (то есть принимает основные решения), а кто – сопровождающий персонал. Провел грамотный таргетинг, кастомизировал маркетинг соответственно, сосредоточил продажную деятельность вокруг председателя совета директоров, убедился в полном customer satisfaction (в том, что клиент доволен). Безупречная работа!
Удивительно, но Флоренция прекрасна с детьми. Вернее, не так. Флоренция прекрасна. Точка. И к тому же она еще и удивительно удобна, если вы с детьми. Моего сына здесь все называют Джованнино, хотя я вроде бы всем рассказываю, что он – Пьетро, Петруччо. Сначала я думала, что это про национальность. Иванушка из России. А потом догадалась. Giovane – мелкий, малыш. Смешнее всего – на детской площадке. На каруселях катаются Антонио, Чечилия, Витторио и Пьетро. Всем от двух до четырех лет, все джованнини.
Пришлось идти в палаццо Питти с джованнино на руках. Все смотрительницы палаццо сбежались посмотреть на бамбино в музее, бамбино, который интересуется живописью. Мы не стояли ни в одной очереди, нас нигде не задерживали, все нам улыбались и лезли целоваться.
Обычно, когда я хожу по музеям, это выглядит как-то так:
– Вот это Тициан, а вот это Рафаэль, а вот тут, обратите внимание, у нас Тинторетто.
В этот раз пришлось немного сменить тематику.
– А вот, смотри, киса, а вот собачка, а вот тут у нас лошадка.
Какое же это счастье, что на полотнах Высокого Итальянского Возрождения столько собак, львов и лошадей!
