Подопытная - [57]

— Атакуйте везде, где он хотя бы немного приподнят, — велел Гриф, и основная группа разбилась надвое, стреляя в складки с каждой стороны.

Морозильщики начали парами возвращаться ко мне и тут же уноситься обратно укреплять ледник — те части, которые раскололись или крошились. Танза перелетела к краю, когда гигант изменил тактику и сгорбился, пытаясь полностью перекрыть доступ к своей нижней стороне.

Ближайшая к нам группа воспользовалась возможностью усилиться, а потом Рууэл, висевший где-то под кораблем, сказал:

— Он собирается напасть. Всем собраться спереди. Облетайте, удерживая дистанцию.

На видимой спине гиганта начали собираться сверкающие голубые линии. Я отвлеклась, потому что Сонн велела мне встать на колени и схватиться за край люка — самолет внезапно рванулся вперед. Многим из вернувшихся сетари тоже пришлось последовать нашему примеру.

Ионот уже складывался вертикально, пытаясь при этом не раскрывать боков. Я не уверена, знал ли он, что сетари отступили — он начал испускать столько энергии, что я потом все видела словно через отпечатки светящихся вен.

— После взрыва он собирается прыгнуть вперед, — сообщил Рууэл. — Вниз по моему сигналу и бейте по нижней стороне всем, чем можете. Льды, у вас будет минимальный шанс поймать его снова.

Свечение гиганта превратилось в огромный нимб — демонстрация силы электричества, перед который способности сетари кажутся пустяком. Ветер нес такой сильный запах озона, что обжигало нос, я зажмурилась, и тут Рууэл скомандовал:

— Вперед!

Я не смотрела журнал миссии, не видела того, как сетари летели под это «поле», когда оно прыгало. Даже мысль об этом меня нервирует — их так легко могло раздавить. Я сидела на корточках, не поднимая головы, и не позволяла себе взглянуть даже на канал камер корабля, пока не услышала тихий вздох облегчения со стороны Сонн.

Получив второй удар снизу, гигант взвился вверх и опрокинулся назад, пытаясь вырваться. Если бы ему это удалось при первой попытке, то, вероятно, удалось бы и удрать, но его снова приморозили в самом невыгодном для него положении — уязвимой стороной вверх и без защиты от непрестанных ударов. Самолеты группы поддержки аккуратно подлетели поближе и тоже начали поливать гиганта из своего оружия.

Проклятая штука была такой огромной, да еще и без головы или сердца, на которых можно сосредоточиться. Только через десять минут непрерывного огня гигант перестал вырываться. Во время последнего цикла усиления я почувствовала, что действительно больше не могу, каждое касание отдавалось внутри болезненной тяжестью. Успело пройти меньше половины, я посмотрела на Сонн, и даже говорить ничего не пришлось. Она, похоже, сама собиралась остановить народ и тут же сказала:

— Девлин на пределе, возвращается внутрь.

Пар слевитировал меня вниз, а потом их с Сонн отозвали в поддержку группы воевавших с эскортом. На них напало чуть ли не пятьдесят пикировщиков, но сетари не сообщали численность противника, пока не стало ясно, что гигант обезврежен. Всех, кто еще как-то держался на ногах, отправили к ним на помощь.

Одна из серых костюмов сопровождения заставила меня выпить нечто с вкусом карамели с теплым молоком, но даже от ее прикосновений мне было тяжело, и я пыталась несколько бессвязно протестовать. А потом отключилась в кресле по соседству с уже спавшей Мори.

Хр-хр-хр…

Я проснулась на очень плоской и твердой кровати в нише за занавеской. На меня, ухватившись за край койки в ногах, смотрела девочка лет одиннадцати. Совершенно Уэнзди Аддамс по виду: тугие черные косы, высокий лоб, огромные глаза. Я с минуту пялилась на нее, пока не убедилась наконец, что она мне не чудится.

— Ты так и собираешься тут лежать? — спросила она в конце концов.

— Ты так и собираешься там стоять? — парировала я.

Я совсем запуталась — ведь заснула на корабле, и вот уже где-то в другом месте, с кем-то совершенно мне незнакомым, и никакого понятия, как я сюда попала.

— Нет. Но я не могу брать интервью, пока ты лежишь. Плохо будет смотреться.

Я моргнула, услышав нотки нетерпения, и протерла сонные глаза:

— Мне казалось, всякие юные репортеры не могут записывать мой вид.

— Контуры запишутся, — ответили мне и добавили недовольно: — Садись скорее. У меня куча вопросов и очень мало времени.

— Знаешь что, — я оперлась на локоть, — мы будем меняться, вопрос за вопрос. Сначала ты: тут — это где?

— Тимеса. Моя очередь. О чем из своего мира ты больше всего скучаешь?

— О семье.

— Кроме семьи.

— Это уже новый вопрос.

Я насмешливо улыбнулась и села, прислонившись к стене. Тимеса нашлась в энциклопедии: одно из крохотных поселений с обрабатывающим заводом, разбросанных по массиву Дол. Интерфейс сообщал, что после сражения с гигантом прошло два кассе (около пяти часов).

— Мы пережидаем здесь шторм?

— Ага. По чему, кроме своей семьи, ты больше всего скучаешь?

— По друзьям. — Я ухмыльнулась, увидев ее гримаску, и добавила: — По еде, по музыке, по книгам. Сильно скучаю по кое-чему, что читала, потому что не знаю, как кончится.

— В чем самая большая разница между людьми твоего мира и здешними?

Я не стала напоминать, что очередь моя, а вместо этого просмотрела списки отрядов, проверила, кого можно позвать. Однако почти все и здесь, и на базе оказались недоступны. Первый отряд вернулся с маршрута, но спал. Меня ждали письма от них.