Поднебесный гром - [2]
Неискушенным людям работа заводских испытателей может показаться несколько обыденной, да так оно и есть на первый взгляд.
Каждое крыло, склепанное рабочими, прежде чем попасть в сборочный цех, пройдет через недреманное око контролеров и заказчиков, каждый узел, каждый агрегат десятки раз проверен и перепроверен. Затем уже собранный самолет набивают всевозможной аппаратурой, приборами, опутывают электрожгутами и трубопроводами, и наконец, весом в десятки тонн, махина выплывает из ангара на летное поле. Это праздник, хотя и не гремят оркестры. Кто из рабочих останется равнодушным, видя, как уходит в большой полет их машина? Нет, все-таки работа испытателей не совсем обычная, так же как и работа людей, так или иначе принимавших участие в создании этих чудо-машин.
В гардеробной Аргунов снял с себя летные доспехи — высотный костюм, гермошлем — и появился в технической комнате, где его с нетерпением ждали товарищи. Увидев, что он не в летной одежде, они удивились. Его ведь ожидает еще одна машина. Разве он не собирается лететь? Зачем терять время на одевание-раздевание?
Здесь собрались специалисты различных профилей — и самолетчики, и двигателисты, и радисты, и электрики. Даже директор завода Георгий Афанасьевич Копытин пожаловал. Был он молчалив и суров, в своем неизменном черном костюме, на лацкане которого поблескивала Золотая Звезда Героя. Других орденов Копытин никогда не носил, хоть имел их множество.
— Докладывайте! — приказал он Аргунову.
Андрей коротко рассказал, что произошло с ним в воздухе. С минуту все молчали, думали, соображали.
— А скажите, Андрей Николаевич, — поинтересовался директор, — падало ли давление в основной гидросистеме?
— Нет, все было в норме.
— А какова была предельная перегрузка?
— Пять и пять. Можете свериться с самописцем.
— Самописцем займутся специалисты. Сейчас мне важно знать ваше мнение.
Все с аптекарской точностью зафиксировали бортовые самописцы, установленные на самолете: и скорость, и высоту, и давление в гидросистемах, и перегрузки… Но приборы — одно, а человека все-таки не заменит ни одна ЭВМ. И вопросам, как всегда в таких случаях, не будет, казалось, конца.
Правда, сам директор завода больше ни о чем не спрашивал, сидел молча, однако слушал напряженно и внимательно. Строгие серые глаза его, будто рентгеном, прощупывали каждого. Вдруг он поднялся и торопливо вышел, словно вспомнив о чем-то.
Специалисты же все еще продолжали пытать Аргунова:
— Ну а сами-то вы как считаете, в чем дело?
— Точно не знаю. Но кажется, что-то с бустером.
Когда наконец любопытство авиаспециалистов, особенно самолетчиков, было удовлетворено, Аргунов спросил, обращаясь к начальнику летно-испытательной станции (ЛИС) Вострикову:
— Что будем делать, Семен Иванович?
— Искать причину.
— Искать-то искать, а как с полетами? Вдруг и на других машинах то же?
— Подумаем.
Неисправность обнаружили довольно быстро: в самом деле частичный отказ бустера. Проверили на других самолетах, выборочно, — та же история. Выяснилось: вся партия — брак. Ни о каких полетах и речи, разумеется, не могло быть. Вот и бездельничали испытатели вынужденно.
На замену бустеров ушла неделя. И вот уже началась другая, а ни один самолет, несмотря на заверения Вострикова, не был готов к полетам.
Аргунов однажды ушел на свой любимый холмик, прогреваемый со всех сторон солнцем. Особенно нравился ему этот холмик тем, что отсюда открывался чудесный вид на окрестные поля. Глаза отдыхали на зеленеющих заречных лугах, на синей глади воды, на неровной цепочке леса. Лес словно подпирал верхушками деревьев небо.
— Андрюха, а тебя там ищут!
Перед Аргуновым выросла нескладная фигура Феди Суматохина.
— Кто меня ищет?
— Наполеон.
— Соскучился? — усмехнулся Андрей, поднимаясь.
Начальника летно-испытательной станции Семена Ивановича Вострикова испытатели между собой звали Наполеоном — за его властный характер и маленький рост. Правда, в отличие от Наполеона Востриков носил огромные очки, сквозь которые смотрели круглые карие, навсегда встревоженные глаза.
Востриков пришел на ЛИС всего два года назад. До этого он долгое время работал на заводе, руководил сборочным цехом, дело знал основательно, так как начинал там слесарем-сборщиком, учась заочно в политехническом институте, и, как говорится, прошел путь от рабочего до командира производства. На ЛИС он так сумел организовать работу, что самолеты выходили на летные испытания строго в срок. Но уж очень крут с людьми бывал порой Востриков. Эту его струнку знал директор завода Копытин и не одобрял своего начальника цеха, хотя и сам был человеком властным, суровым, вспыльчивым.
Как-то после совещания на летно-испытательной станции, послушав, как излишне эмоционально Востриков распекал механика за то, что тот на два дня позже положенного срока выкатил на линейку из ангара самолет, Копытин сказал ему:
— А ведь время махать шашкой, кажется, прошло.
— Виноват, исправлюсь, — по-военному вытянулся перед директором Востриков, однако продолжал действовать по-старому.
Он и сейчас с раздражением набросился на своего заместителя по летной части:
— Где ты пропадаешь? Самолет уже больше часа тебя дожидается!
При испытании новой конструкции самолета в воздухе произошла авария. Летчик мог катапультироваться, но это не устраняло угрозы городу — горящая неуправляемая машина подобна снаряду огромной разрушительной силы. Испытатель принял решение довести самолет до безопасной зоны… О нелегком, опасном, но романтичном труде летчиков-испытателей рассказывается в повести А. Демченко «Стрелы разламывают небо». Становлению молодых офицеров, летчиков истребительного полка, их жизни и боевой учебе в послевоенный период посвящена другая повесть, вошедшая в книгу, — «Серебряные крылья».
Герои Владислава Владимирова — люди разных возрастов и несхожих судеб. Это наши современники, жизненное кредо которых формируется в активном неприятии того, что чуждо нашей действительности. Литературно-художественные, публицистические и критические произведения Владислава Владимирова печатались в журналах «Простор», «Дружба народов», «Вопросы литературы», «Литературное обозрение» и др. В 1976 году «Советский писатель» издал его книгу «Революцией призванный», посвященную проблемам современного историко-революционного романа.
Геннадий Юшков — известный коми писатель, поэт и прозаик. В сборник его повестей и рассказов «Живая душа» вошло все самое значительное, созданное писателем в прозе за последние годы. Автор глубоко исследует духовный мир своих героев, подвергает критике мир мещанства, за маской благопристойности прячущего подчас свое истинное лицо. Герои произведений Г. Юшкова действуют в предельно обостренной ситуации, позволяющей автору наиболее полно раскрыть их внутренний мир.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эпизод из жизни северных рыбаков в трудное военное время. Мужиков война выкосила, женщины на работе старятся-убиваются, старухи — возле детей… Каждый человек — на вес золота. Повествование вращается вокруг чая, которого нынешние поколения молодежи, увы, не знают — того неподдельного и драгоценного напитка, витаминного, ароматного, которого было вдосталь в советское время. Рассказано о значении для нас целебного чая, отобранного теперь и замененного неведомыми наборами сухих бурьянов да сорняков. Кто не понимает, что такое беда и нужда, что такое последняя степень напряжения сил для выживания, — прочтите этот рассказ. Рассказ опубликован в журнале «Наш современник» за 1975 год, № 4.
В книгу вошли роман «Воскрешение из мертвых» и повесть «Белые шары, черные шары». Роман посвящен одной из актуальнейших проблем нашего времени — проблеме алкоголизма и борьбе с ним. В центре повести — судьба ученых-биологов. Это повесть о выборе жизненной позиции, о том, как дорого человек платит за бескомпромиссность, отстаивая свое человеческое достоинство.
Новый роман грузинского прозаика Левана Хаиндрава является продолжением его романа «Отчий дом»: здесь тот же главный герой и прежнее место действия — центры русской послереволюционной эмиграции в Китае. Каждая из трех частей романа раскрывает внутренний мир грузинского юноши, который постепенно, через мучительные поиски приходит к убеждению, что человек без родины — ничто.