Подменыш - [125]

Трудно было поверить, что кто-то мог не заметить семидесятилетнего человека с ножом, торчащим из горла.

– Он лежит на кухне, – сказала Эмма. – На полу. Так что, может быть, и нет.

– А кровь? – возразил Аполлон.

Эмма положила ладонь на шею Аполлона, и ее прикосновение подействовало на него успокаивающе.

– Если кто-то вошел в дом через заднюю дверь, он мог даже не знать, что он здесь, – предположила Эмма.

– Но тогда получается, что Детсад приходил только для того, чтобы выключить обогреватели, – сказал Аполлон. – Зачем?

– Что? – удивилась Эмма.

Аполлон махнул рукой.

– Я имел в виду Уильяма Уилера.

– А кто такой Уильям Уилер? – спросила Эмма.

Аполлон рассмеялся по-настоящему, когда услышал ее вопрос, словно она решила его подразнить. Но, конечно, откуда она могла знать? Боже мой, человек, стоявший в центре всей истории, оставался для нее фантомом. Аватар на экране, ничего больше.

– Именно он присылал тебе на телефон фотографии и сообщения, а потом их удалял, – пояснил Аполлон.

– О, я даже представить такого не могла, – призналась Эмма.

Аполлон постарался ей все объяснить так быстро, как мог, прямо здесь, в берлоге. Про то, как Детсад сумел проникнуть в компьютер Патриса и прятался у него на жестком диске, наблюдая за всеми ними.

– Значит, он, ко всему прочему, тролль, – сказала Эмма.

Ее лицо напряглось от гнева, и она выбросила руку вперед. Ей нужно было прямо сейчас выпустить наружу ярость, и единственной подходящей целью стала центральная часть японской ширмы. Она ударила сначала в одну секцию, и та упала, потом с глухим шлепком из-за ковра на полу рухнула вторая. Но она задела противоположную стену, и на пол посыпалось двадцать или тридцать висевших на ней детских портретов.

Эмма указала на них.

– Что это такое? – спросила она.

Несмотря на то что она постоянно находилась в мыслях Йоргена, в его доме она не бывала.

Аполлон не знал, с чего начать, поэтому прошел в дальний конец комнаты и указал на небольшой рисунок, сделанный чернилами.

– Это Агнес Кнудсдаттер, – начал он. – Она была первой. Я не знаю имен остальных детей, но дочь Детсада должна находиться среди них. Ее также звали Агнес.

Эмма подошла к стене, поднесла руку ко рту и стала изучать каждое лицо. Потом она опустила глаза, увидела упавшие рамки с портретами, наклонилась, подняла две, повесила их обратно на стену и опустила руки.

– Все матери, – прошептала она. – Это злой дом.

Она подошла к обогревателям и включила все три, один за другим. Как только спирали засияли оранжевым, она толкнула обогреватели на пол так, чтобы спирали касались ковра.

– Начнется пожар, – сказал Аполлон.

– Я очень на это рассчитываю, – ответила Эмма.

Дом Йоргена стоял в стороне, от других коттеджей его отделяли подъездные дорожки, и Аполлон надеялся, что огонь не распространится на соседей до приезда пожарных машин. Аполлон и Эмма быстро прошли по первому этажу и закрыли все окна. Они использовали газеты и рекламные буклеты, накопившиеся в столовой за месяцы – годы – в качестве растопки, уложив бумажные горы рядом с обогревателями, потом отнесли часть газет в соседние комнаты, чтобы огонь быстрее разгорелся, и вернулись в берлогу.

Эмма взглянула на чемодан.

– Покажи одежду, которую ты для меня принес, – попросила она.

Аполлон выложил все на ковер, а Эмма сбросила покрывало. Одевшись, она нашла в шкафу в коридоре тяжелую куртку с подбитым мехом капюшоном. Она доходила ей до колен, и ей пришлось дважды подогнуть рукава. Теперь она была в одежде Йоргена, а Аполлон – Уильяма. Они стали Кнудсенами, сжигающими отчий дом.

Ковер у них под ногами уже начал тлеть, и в берлоге появились первые следы дыма. Чемодан почти опустел, там осталась только одежда Брайана и кирка. Аполлон взял кирку, а Эмма – вещи Брайана. Тело Йоргена оставалось пришпиленным к стойке, как бабочка в витрине.

– Когда дом охватит пламя, он будет погребен по законам викингов, – сказал Аполлон.

– Много лучше, чем он заслуживает, – ответила Эмма.

Аполлон положил кирку и в последний раз наклонился над телом, однако он не планировал сентиментального прощания. На рукояти ножа остались отпечатки его пальцев. Дом может сгореть, но кто знает, что уцелеет? В любом случае ему следовало забрать орудие убийства. Он ухватился за рукоять и потянул на себя, но кончик прочно застрял в дереве. Аполлону пришлось поставить ногу на грудь мертвеца, чтобы вытащить нож, и тело Йоргена с глухим стуком шлепнулось на бок. Эмма уже вышла из дома через заднюю дверь.

Аполлон и Эмма прошли вдоль дома. С улицы никто бы не догадался, что дом Йоргена Кнудсена горит. Пока нет. Между тем все внутри было затянуто туманом. То, что они закрыли окна и засунули несколько камней под входную дверь, помогло превратить дом в дымовую шашку. А отсутствие окон в берлоге означало, что даже любопытный сосед не заметит пламя, пока не начнется настоящий пожар. Но тогда будет уже слишком поздно, чтобы его спасти.

Они прошли половину дорожки, когда их накрыл поток света, яркий, точно блестящая идея. Датчик движения снова сделал свое дело, поймав их. Но на этот раз Аполлон не стал замирать на месте и не попытался бежать. Посреди дня свет не привлечет внимания даже тех людей, что будут идти по противоположной стороне улицы, или даже по соседнему переулку. Они с Эммой остановились у странной двери без ручки и замка.