Подмастерье - [10]

— Слушай, — сказал он ей. — Возможно, у меня будет работа в другом городе… лучше, чем здесь… Короче, нам пора расстаться, — он говорил это без большого сожаления, так как лёгкая декабрьская увлечённость закончилась уже в январе, не породив душевной близости, и последние месяцы ни у Сергея, ни у его спутницы не возникало желания вновь встретиться, — Ты, если хочешь, живи до января с кем другим. Я не против. Контракт можно расторгнуть, а можно оставить, как тебе удобнее.

— Я опаздываю на службу, — ответила пара. — Не мог найти другое время для разговора? Впрочем, тут и обсуждать нечего. Езжай куда хочешь. С моей стороны претензий не будет.

Ерёмин и сам не знал, зачем позвонил ей. Он был уверен, что, вернувшись на службу, тут же забудет и про Мастера, и про таинственный путь, по которому тот предлагал ему пойти — иди туда, не зная куда, принеси то, не зная что… Думать об этом больше не стоит. В обед надо будет выбрать марку гравицикла и сделать заказ — тогда вечером Сергей уже сможет гнать по кольцу.

И всё-таки, покидая квартиру, уже у самого окна, Ерёмин оглянулся и окинул комнату прощальным взглядом — словно чувствовал, что сюда не вернётся. Отныне его родной дом будет не здесь. Но он этого ещё не ведал, и если бы кто сказал ему это, не поверил бы, стал спорить. Эх, сложна ты и извилиста, человеческая душа, сколько бы ни пытались тебя исправить генетики — проще тебя убить, чем сделать удобной и понятной.

Когда Сергей явился на службу, то сразу увидел, что в боксе начальника горит свет: Коновалов вернулся из командировки, и не просто вернулся, а успел перевести Женьку в отдел седьмого звена и посадил её в соседний с Ерёминым бокс. Так что теперь и тени сомнения в принятом решении у Сергея не осталось. Все дурацкие идеи о том, чтобы стать иззвеном, покинуть купол, жить за пределами Москвы — весь этот вчерашний морок — это просто результат шока от известия о выигрыше в миллион еврази, бред, затмение сознания. Как он мог серьёзно до такой глупости додуматься?

Однако Синицына вела себя странно. Разговаривала с Сергеем вежливо, но даже тени вчерашней близости между ними не возникало. «Ей нужно освоиться на новой работе, — успокоил себя Сергей. — Через пару дней всё будет, как прежде».

В обед он погрузился в виртмаркет и выбрал новейшую марку гравицикла, за десять тысяч еврази, с мощным мотором, гравиподъемником шестого поколения, но запрос о покупке, сам удивляясь себе, отклонил — всё-таки он стал тороплив в решениях, не стоит так спешить, сперва надо осмотреть гравицикл вживую, потрогать его, посидеть в седле, почувствовать огненное дыхание машины, а потом уже покупать…

Но сколько себя ни обманывай, сколько ни сворачивай с предначертанного пути, любая тропинка вернёт на него, не успеешь даже оглянуться. Когда рабочий день закончился, Ерёмин заскочил в бокс к Синицыной.

— Пожалуй, прогуляюсь ещё разочек до Мастера, — сказал он Женьке. — Не думаю, что останусь у него. Но мало ли… если что, дождись меня. Я обязательно вернусь.

И он вновь отправился в Сокольники.

На этот раз Ерёмин быстро попал в парадную — сразу же позвонил пареньку с восемнадцатого этажа, и тот открыл ему дверь и подогнал лифт. И вновь Сергей с восемнадцатого по двадцать пятый этаж продвигался пешком, но теперь гораздо быстрее и увереннее. Он дёрнул за шнур-хвост, в квартире мелодично забренчало, и дверь снова открыла девчонка Соня.

— Ну, надо же, вернулся, — сказала она. — Однако проходи, гостем будешь.

Мастер был занят, и Соня отвела Сергея на кухню, где Ерёмина встретили невероятные запахи, он никогда с такими не сталкивался, от этих запахов у него сразу же засосало под ложечкой, и рот наполнился слюной — девчонка готовила ужин.

Сергей сидел на колченогом, неудобном, но из настоящего дерева, табурете и наблюдал за тем, как Соня проворно орудует у маленького электрического прибора с круглым верхом. На прибор девчонка водрузила металлический цилиндр с двумя ручками, чем-то напоминающий химический котёл, который Сергей видел ещё в детстве, в учебном гипносне. Из цилиндра валил пар и распространялся тот самый запах, что поразил Ерёмина. Ерёмин понял, что страшно хочет есть.

Когда Соня налила ему полную тарелку, полив сверху густой тягучей белой жидкостью, похожей на синтетический мягкий соус — он начал есть, обжигаясь, не разбирая вкуса, почти взахлёб. Девчонка сидела напротив, смотрела на него широко открытыми глазами и жалостливо качала головой.

— Беееееедненький, — протянула она почти без насмешки и налила ему ещё одну тарелку. Вторую порцию Сергей ел медленнее, распробывая каждую ложку, разминая языком и зубами каждый кусочек пищи. Все они казались разными на вкус, но вместе соединялись в замечательное гармоничное кушание. Соня сказала, что еда называется борщом, и она положила туда картошку, свёклу, морковь, капусту, свежие помидоры, а также зелень укропа и петрушки. Так вот они какие, натуральные овощи, Ерёмину никогда прежде не доводилось пробовать их на вкус. Кроме того, в борще было мясо. Коричневые суховатые слоящиеся кусочки с прожилками на жёстких костях и белый скользкий неприятный жир, который Сергей проглотил, не разжевывая.