Подлинный Сократ - [9]

– Сэр, вы себя ведете, как капризный котенок, – с укором посмотрел на меня британец, – это очень полезный продукт для нашего кошачьего желудка. Надеюсь, вы не хотите в старости заработать язву?

– А при чем тут язва? – спросил я.

– Если постоянно есть только кошачий корм, то непременно заработаете себе желудочную болезнь. А овсянка она для того и предназначена, чтобы не дать развиться этим заболеваниям.

– Ты что, кошачий доктор? Откуда ты это все знаешь? – я удивленно посмотрел на своего собрата, с аппетитом уплетающего кашу.

– Мне Алла рассказывала, они с хозяином тоже по утрам едят исключительно овсянку, – произнес Генри, облизывая языком усы.

– Всегда? – вытаращив глаза, спросил я.

– Конечно, – вновь невозмутимо ответил кот.

– С ума можно сойти от такой жизни, – тяжело вздохнул я и добавил, – как же мне продержаться здесь целый месяц?

Игнорируя еду в миске, я демонстративно сел и настойчиво мяукнул. Валентина, не обращая на меня внимания, продолжала заниматься своим делом. Теперь она выкладывала мясо на сковородку, по кухне распространялся фантастический запах. Я снова мяукнул, только гораздо громче и настойчивей. Она посмотрела на меня сверху и несколько грубовато спросила:

– Ты чего орешь?

– Мяу, – вновь повторил я и перевел взгляд на миску, давая ей понять, что не собираюсь есть эту гадость.

– Тебе что, не нравится каша? – она вопросительно посмотрела на меня.

– Мяу, – подтвердил я.

– Но мне запрещено вам давать на завтрак что-то другое. Придется тебе, дружок, есть то, что дали, – она развела руками.

Эта наивная женщина еще не знает меня. Не мытьем, так катаньем, я своего добьюсь в любом случае. Я продолжал настойчиво сидеть возле миски.

– Сократ, ну что вы в самом деле, – возмутился Генрих, – ешьте кашу, да пойдемте уже отдыхать.

– Я не буду это есть, – упрямо произнёс я и снова громко мяукнул.

– Ну что ты шумишь? – возмутилась женщина. – Сказано тебе: ешь кашу, не хочешь, дуй отсюда.

Она махнула рукой, в которой держала деревянную лопатку в сторону двери.

– Мяу, – настойчиво произнес я.

– Ты что, издеваешься надо мной? – подбоченилась она. – И откуда ты такой упрямый взялся на мою голову?

В этот момент на кухню вошла Алла. В строгом костюме и на высоченных каблуках размером с Эйфелеву башню, она была похожа на изящную цаплю. В одной руке женщина держала сумку, похожую на авоську, в которой я мог бы запросто уместиться, на пальце другой руки болтались ключи от автомобиля.

– Валентина, я уезжаю за Кешей. Вернусь ближе к обеду. К Леониду Исаевичу должен приехать в гости друг. Приготовьте к мясу салат «капрезе», только не забудьте положить базилик, и проследите, чтобы мужчины не остались голодными, – обратилась она к Валентине.

Хм, что еще за Кеша? Имя какое-то странное, попугайское. Сразу почему-то вспомнился наш Жорж, который довел всю семью до белого каления. Только этого мне не хватало, чтобы еще и в этом доме жил какой-нибудь пернатый прохвост.

– Хорошо, – произнесла Валентина и добавила, – Алла Михайловна, не знаю, что делать с этим котом? Достал он меня, не хочет есть овсянку, хоть ты тресни. Орет, как сумасшедший.

Алла Михайловна укоризненно посмотрела на меня и произнесла:

– Сократ, понимаешь, вам котам просто необходимо есть кашу, она очень хорошо воздействует на работу пищеварительной системы. Для вас это крайне необходимо, учитывая то количество шерсти, которое попадает в ваш желудок пока вылизываете свою шубу, – хозяйка присела рядом со мной и погладила меня по голове, – тебя разве дома не кормили ею?

– Мяф, – ответил я, тем самым давая отрицательный ответ.

– Это плохо, – произнесла женщина и добавила, – когда Татьяна вернется порекомендую ей кормить тебя по утрам овсянкой, – она продолжала гладить меня по голове.

Вот только этого мне не хватало. Женщина, оставь ты свои советы при себе.

– Мяф, – вновь настойчиво произнес я и перевел взгляд на миску.

Хотите дам вам совет? Если вам положили в тарелку что-то непристойное, подойдите, брезгливо понюхайте и отвернитесь, пусть хозяин почувствует себя виноватым. Что я и сделал.

– Хорошо, уговорил, – вздохнула Алла, – Валентина, раз кот не приучен к каше, давай не будем его мучить. Дайте ему корм.

– Выпросил все-таки, – ухмыльнулась домработница и посмотрев на меня, укоризненно покачала головой, – какой наглый кот.

– Да, уж, – закивала хозяйка и многозначительно добавила, – чувствую, придется с ним повоевать.

* * *

* * *

Спустя какое-то время мы с британцем лежали на диване в кабинете Леонида Исаевича. Кабинетом это вряд ли можно назвать, я бы скорей охарактеризовал его музыкальной студией. На окнах висели жалюзи, я невольно вспомнил, сколько же я их попортил в доме своих хозяев. На подоконниках разнообразные цветы, с длинными и короткими ветвями, с яркими белыми и красными цветками, в больших и маленьких горшках. Похоже, Алла такая же любительница плющей, как и моя Татьяна Михайловна.

В комнате у окна стояло черное фортепиано, на стене висело несколько гитар, различных цветов и форм. Впервые в жизни видел этот музыкальный инструмент. Я бы с огромным удовольствием попробовал лапой струны, интересно, какой звук они издают. На письменном столе в футляре по всей видимости скрипка, хоть я ни разу в жизни ее не видел, но догадался. Однажды наблюдал по телевизору, как один музыкант, ловко зажав ее подбородком, водил по ней смычком, наигрывая известную мелодию, при этом ее звук напоминал жалобный писк, несколько похожий на мышиный.