«Подлинные имена» и выход за пределы киберпространства - [3]
Думаю, что со временем обитатели киберпространства начнут пользоваться собственными метафорами для описания тамошних явлений и доступа к ним, вроде мимоходом появляющихся в «Подлинных именах» верботов и других альтернативных находок.
Появление «Подлинных имен» открыло для меня пользу научной фантастики с новой стороны. В 1982 году журнал «Omni» решил отправить нескольких писателей-фантастов на конференцию Американской ассоциации по искусственному интеллекту (ими стали Джим Хоган, Фред Пол, Боб Шекли и я). Там я встретил Марвина Минского и Ганса Моравеча. Впоследствии Марвин приглашал меня выступать с докладами и лекциями в Массачусетский технологический институт. Так вот, во время визитов в Медиалабораторию МТИ и корпорацию «Thinking Machines» мне выпал великолепный шанс пообщаться с людьми, находящимися на самой передовой удивительных технологий. Возможность задать им вопросы и послушать их ответы невероятно вдохновляла. Меня не оставляло чувство, что на моих глазах вершится история!
От моего внимания не укрылось, что четыре статьи данного сборника посвящены вопросам политики и криптографии. Безусловно, в «Подлинных именах» не обошлось без политики. В те годы политическая обстановка была неотделима от жизни. Мне даже удалось довольно точно предвидеть ряд проблем, которые оказались вполне реальными, однако я мало что смог предложить в плане решения. Один любопытный просчет (хочу надеяться, что это просчет) в том, что доступ к Сети осуществлялся бы по лицензии и что лишение такой «операционной лицензии» означало бы конец карьеры, все равно что лишиться водительских прав в двадцатом веке. Типичная ошибка не очень дальновидного писателя. Доступ к Сети сегодня настолько повсеместен, что введение подобных лицензий выглядело бы странной и ретроградной выходкой. Претворить в жизнь такой закон оказалось бы гораздо сложнее, чем добиться запрета на наркотики.
Приведенные здесь работы намного обстоятельнее излагают проблемы и дают более убедительные решения, чем «Подлинные имена». Наиболее радикальные предсказания относительно личных свобод, безусловно, предложил Тим Мэй. Помню, как смеялся зал на CFP-96[1], когда я обрисовал диапазон мнений под заголовком «Каким видят люди влияние компьютеров на личную свободу». На одном конце спектра я расположил Джорджа Оруэлла, а на другом оказался… Тим Мэй. Похоже, моя публика на той конференции согласилась, что идеи Тима заслуживали пальму первенства как антитезис взглядам Оруэлла.
Мнение Оруэлла о том, что технологии служат инструментом тирании, преобладало в обществе вплоть до появления персональных компьютеров. В восьмидесятых годах (чуть ли не как раз в начале 1984-го!) те, кто работал на ПК, начали осознавать, что компьютеры могут навсегда положить конец тирании, если не государственному правлению как таковому… Потом настали девяностые, а с ними появились и различные схемы для контроля криптотехнологий, вплоть до привлечения автоматизации к закручиванию правительственных гаек как никогда раньше. Для меня вопрос о том, означают ли компьютеры и сети больше свободы, или же они сведут ее на нет, остается по-прежнему открытым; именно здесь одинаково вероятны диаметрально противоположные исходы. Не исключено, что, двигаясь по пути, намеченному Тимом Мэем, мы придем к миру, напоминающему «Алмазный век» Нила Стивенсона[2]. С другой стороны, перед нами маячат «четыре всадника». Любой из них служит достаточным поводом для ужесточения регламентирующих и принудительных мер (более или менее эффективных в зависимости от конкретного общества). Думаю, что «всадник-террорист» – наиболее вероятная причина для введения строжайшего контроля. Парочки по-настоящему устрашающих террористических атак достаточно, чтобы настроения в обществе развернулись на 180 градусов. Нетрудно представить себе, что целой страной начнут управлять по принципу аэропортов конца двадцатого столетия.
Однако существуют и более жуткие перспективы. Представьте, что правительство управляет некоторой частью каждого микрочипа в Сети. В этом случае вычислительные мощности Интернета можно использовать для куда более жесткого контроля, чем описано у Джорджа Оруэлла.
Мы сейчас на распутье; неизвестно, насколько высоко мы сможем взлететь (или упасть и разбиться). Мы лишь понимаем, что нашим детям удастся унестись далеко за пределы всякого воображения…
Подлинные имена
В далекие времена Первой эры волшебства каждый здравомыслящий колдун хранил свое подлинное имя как зеницу ока. От этого зависело само его существование, ведь, согласно древним легендам, как только враг, каким бы слабым и никчемным он ни был, докапывался до чьего-то подлинного имени, любое тривиальное заклинание угрожало разрушить и поработить даже самых могущественных. Со временем мы доросли до Эры разума, потом до двух индустриальных революций и отмели подобные поверья как нелепость. И вот теперь, похоже, круг замкнулся (даже если Первой эры никогда и не существовало), и мы вновь забеспокоились о наших подлинных именах…
Первое подозрение, что его Подлинное Имя раскрыто – и, соответственно, известно Великому Врагу, – возникло у мистера Глиссери при виде двух черных «Линкольнов», с низким ревом выкатившихся из насквозь промокшего соснового леса.
Создание интеллекта, превосходящего человеческий, произойдет в ближайшие тридцать лет. …Это та самая точка, где наши прежние модели перестают работать, и в свои права вступает новая реальность. Как приближение Сингулярности повлияет на человеческое мировоззрение? И что случится в течение пары месяцев (или пары дней) после этого? В моем распоряжении есть только аналогия, на которую я могу указать: возникновение человечества. Мы окажемся в постчеловеческой эпохе…– это цитата из программной статьи Вернора Винджа «Грядущая технологическая сингулярность», одной из самых часто упоминаемых работ об искусственном интеллекте за последние 25 лет.
«Глубина в небе» в чем-то продолжает, а в чем-то и предваряет «Пламя над бездной», книгу-сенсацию, удостоенную премии Хьюго и признанную наиболее значительным произведением 90-х годов ХХ века в жанре космической саги.Над вселенной может пролететь тысячелетие, но приключения Фама Нювена, легендарного героя Людского Космоса, не заканчиваются – ибо время над ним не властно!Данный роман также удостоился премии Хьюго в 2000 году.
Вернор Виндж — один из самых интересных писателей-фантастов, человек, которого называют «самым серьезным автором остросюжетной прозы». Он написал не так уж много — романы «Мир Гримма», «Острие», «Пламя над бездной», «Глубина в небе» и цикл «Сквозь время», однако каждое из его произведений имело огромный успех. «Сквозь время» занимает среди написанного Винджем особое место. Это — романы об абсолютной власти, которая развращает абсолютно. Роман о «войне за свободу и независимость». Только — что такое свобода и что такое независимость? Это — будущее, продуманное до последней мелочи, и научная в лучшем смысле слова фантастика, слитая воедино с футуристическим триллером.
Спустя почти двадцать лет Вернор Виндж создал продолжение своего незабываемого шедевра «Пламя над бездной». А на планете Когтей прошло десять лет со дня катастрофы, которая уничтожила человечество наряду с неисчислимым множеством иных разумных рас Запределья, загнав маленькую горстку людей и парочку мыслящих кораллов-наездников в диковатый мир стайных разумов. К моменту появления людей цивилизация Когтей примерно соответствовала Средневековью Старой Земли. На помощь кораблю Высокой Лаборатории, в последнем отчаянном рывке спасшему более сотни человеческих детей от Погибели, пришел экипаж «Внеполосного-II», корабля из верхних Зон Мысли.
Вернор Виндж – один из самых интересных писателей-фантастов, человек, которого называют «самым серьезным автором остросюжетной прозы». Он написал не так уж много – романы «Мир Гримма» и «Острие» и цикл «Сквозь настоящее», однако каждое из его произведений имело огромный успех. «Пламя над бездной» занимает среди написанного Винджем особое место. Это – роман-сенсация, роман, который сразу же после публикации был удостоен премии «Хьюго» и признан наиболее значительным произведением 90-х годов в жанре космической саги.
«Пламя над бездной».«Глубина в небе».И теперь – «Дети Неба».Научно-фантастическая сага, самое популярное детище Винджа, произведение, открывшее новые горизонты в жанре НФ и до сих порождающее бесчисленные дискуссии. Им восхищаются лучшие фантасты современности – Грег Бир и Дэвид Брин. Его единогласно сравнивают с легендарным циклом «Гиперион» Дэна Симмонса.Но теперь соратнице и возлюбленной Фама Нювена предстоят новые, смертельно опасные приключения на планете Стальных Когтей.Начинается противостояние обязательств и стремлений, доверия и обмана, великих страстей и мелких расчетов.А над планетой дамокловым мечом нависает флот вернувшейся Погибели…
Брайтона Мэйна обвиняют в убийстве. Все факты против него. Брайтон же утверждает, что он невиновен — но что значат его слова для присяжных? Остается только одна надежда — на новое чудо техники, машину ЭС — электронного судью.
Биолог, медик, поэт из XIX столетия, предсказавший синтез клетки и восстановление личности, попал в XXI век. Его тело воссоздали по клеткам организма, а структуру мозга, т. е. основную специфику личности — по его делам, трудам, списку проведённых опытов и сделанным из них выводам.
Два землянина исследуют планету, где всем заправляют карлики — и это главная загадка планеты. Карлики создали города и заводы, заставили на них трудиться горбатых обезьян, но по уровню своего развития эти существа сами недалеко ушли от животных. В чём же заключается загадочный фактор, который позволил этой цивилизации подняться на высокую ступень технического развития?
«Каббала» и дешифрование Библии с помощью последовательности букв и цифр. Дешифровка книги книг позволит прочесть прошлое и будущее // Зеркало недели (Киев), 1996, 26 января-2 февраля (№4) – с.
Условия на поверхности нашего спутника малопригодны для жизни, но возможно жизнь существует в лунных пещерах? Проверить это решил биолог Роман Александрович...
Азами называют измерительные приборы, анализаторы запахов. Они довольно точны и применяются в запахолокации. Ученые решили усовершенствовать эти приборы, чтобы они регистрировали любые колебания молекул и различали ультразапахи. Как этого достичь? Ведь у любого прибора есть предел сложности, и азы подошли к нему вплотную.
«Миф о Сизифе» — философское эссе, в котором автор представляет бессмысленный и бесконечный труд Сизифа как метафору современного общества. Зачем мы работаем каждый день? Кому это нужно? Ежедневный поход на службу — такая же по существу абсурдная работа, как и постоянная попытка поднять камень на гору, с которой он все равно скатится вниз.
«Волшебная гора» – туберкулезный санаторий в Швейцарских Альпах. Его обитатели вынуждены находиться здесь годами, общаясь с внешним миром лишь редкими письмами и телеграммами. Здесь время течет незаметно, жизнь и смерть утрачивают смысл, а мельчайшие нюансы человеческих отношений, напротив, приобретают болезненную остроту и значимость. Любовь, веселье, дружба, вражда, ревность для обитателей санатория словно отмечены тенью небытия… Эта история имеет множество возможных прочтений – мощнейшее философское исследование жизненных основ, тонкий психологический анализ разных типов человеческого характера, отношений, погружение в историю культуры, религии и в историю вообще – Манн изобразил общество в канун Первой мировой войны.
Книга-явление. Книга-головоломка. Книга-лабиринт. Роман, который заставляет читателя погрузиться в почти мистический мир Барселоны и перемещает его в совершенно иную систему координат. Читателю предстоит вместе с главным героем встретить зловещих незнакомцев, понять и полюбить прекрасных и загадочных женщин, бродить по мрачным лабиринтам прошлого, и главное – раскрыть тайну книги, которая непостижимым образом изменяет жизнь тех, кто к ней прикасается.
Два полных авторских сборника – «Приключения Шерлока Холмса» и «Возвращение Шерлока Холмса». Здесь будут жених, опасающийся мести бывшей возлюбленной, и невеста, брошенная в день венчания; загадочные апельсиновые зернышки и тайный код пляшущих человечков, смертоносный китобойный гарпун и рождественский гусь с сюрпризом… Но главное – главное, что здесь будет, – это удивительная атмосфера старой доброй Англии со всеми ее красками, запахами и звуками. И даже если вы знаете наизусть все истории о знаменитом дуэте, вы все равно не сможете отказать себе в удовольствии в который раз открыть книгу, а вместе с ней – и знакомую дверь на Бейкер-стрит, 221-b.