Подлетыши - [12]

— Мир держится на муравьях, — твердо сказал мастер Парков.

— Да на фига нам сдался мир — мрачный, без песен и стрекоз, — запальчиво возразил мастеру Порошкин.

— Ну а если все-таки, — неожиданно повернул замполит, — Крылов видел в стрекозе только никому не нужную лентяйку, тогда как быть?..

Почти до утра ребята не могли угомониться.

…Сиги клевали с ленцой, но ловились всю ночь. Утром, едва поднялось солнце, в палатках стало тепло, и рыбаки крепко уснули. Мимо их табора проносились с натужным гулом моторные лодки; стая белобрюхих куликов бегала, свистела возле закидушек; надсадно трезвонили колокольчики.

Первым проснулся Сергей. Вылез из душной палатки на ветерок, сощурился от ослепительных барашек и весело закричал:

— Есть ли кто живой на этом побоище?..

Пока ребята, заспанные, один за другим выбирались из палаток, Сергей разжег костер, потом ушел вверх по течению Осиновой речки и там застучал топором. Ребята, проверив и наживив крючки, тоже потянулись на заманчивый стук топора. Порошкин мастерил плот из сухого тальника и плавней. Задумал он переплыть на другую сторону речки, где берег крутой, глубина и нависшие над водой кусты, — там наверняка затаилась крупная рыба.

Короток осенний день. Солнце рикошетом пронеслось над мальчишками и, очутившись далеко на западе, летело во мглу горизонта. Навстречу течению Амура подул северный ветер, и вздыбились острые волны с белыми гривами. Дегтярев велел ребятам быстро перебираться через Осиновую речку к табору: того и гляди начнется дождь или снег. Последними с берега отчалили на плоту Гомозов и Порошкин. Плот они тянули толстой жилкой, да, видно, перестарались: на середине реки жилка лопнула. Плот подхватило ветром, понесло в Амур. Подростки на берегу заметались, — хватали спиннинги, бросали в сторону плота. Дегтярев тоже несколько раз метнул — мимо!

— Держитесь, мальчики! — кричала Галина Андреевна. — Не волнуйтесь, не торопитесь, — успокаивала Дегтярева, хотя сама не могла найти себе места, бежала наравне с плотом.

На плот надвигался мутный Амур, с горбатых волн срывались свистящим ветром хлопья пены. Стоит волнам подхватить двух бедолаг, и тогда уж ничто их не спасет.

Дегтярев на бегу поснимал с себя одежду, разулся, опередил плот, и — в воду. Его сразу обожгло. Он плыл вразмашку, бултыхал ногами, чтобы не закоченеть, не дать судороге свести руки, ноги. Держал в зубах конец жилки, боясь, как бы она не запуталась на катушке спиннинга, не кончилась; боялся, что не успеет к плоту — пронесет мимо. Наконец ухватился за шест, поданный Сергеем, одеревеневшими руками кое-как привязал жилку к палке, намертво затянул узел зубами и тогда махнул рукой в сторону берега. Крикнуть уже не мог. Плот, захлестываясь высокой волной, очень долго, как показалось Илье, волочился к берегу.

Галина Андреевна принялась растирать полотенцем спину, грудь Ильи. Ребята разожгли костер и усадили Илью греться, подали ему полную кружку горячего чаю.

— Что чай, — мастер Парков развязывал свой рюкзак. — На-ка тебе, Илья Степанович, огненной воды… Всегда беру на рыбалку или в тайгу — на крайний случай.

Илья выпил, что подал в кружке Парков, и не почувствовал ни вкуса, ни крепости — так озяб. Он оделся и, заикаясь, дрожа, попросил:

— Д-дайте то-топор… Греться буду… — Стал перерубать надвое мозглое бревно.

А в это время Сергей сидел на пеньке, смотрел, как хлопотала возле замполита Галина Андреевна, слышал ее взволнованный голос, видел ее блестящие глаза, обращенные на Дегтярева, и чувствовал себя будто бы чем-то несправедливо обделенным.

«Мог бы и мой отец, вместо замполита, на глазах Галины Андреевны броситься в холодную реку… Звал его на рыбалку, так отказался…»

Глава пятая

Проходит вечером Дегтярев мимо швейной мастерской и слышит жалкий голос:

— Тетеньки… Вы про пожар, наверно, знаете?.. — Кто-то в коротком училищном пальто заступил дорогу двум девушкам. — Наша деревня дотла сгорела. Сидим мы под открытым небом. Лопать нечего, одежда пропала… Мамка мне говорит: «Кати, сынок, в город, там люди добрые…»

У просителя дрогнул голос, он даже захныкал, вытирая перчаткой нос. Фигура в пальто, особенно грубоватый говор показались Илье знакомыми.

«Да ведь это Игорь Мороков, — удивился Илья. — Ну да, он. С ума спятил парень — вздумал попрошайничать».

Мороков что-то получил от девушек и — к мужчине в полушубке, бормоча про пожар, трусил рядом с ним.

— …Мамка на себе волосы рвет… Нас шестеро…

— Хватит ныть, малый, — на ходу бросил мужчина. — Сельсовет поможет.

— У-у-у, прохиндей! — грозил кулаком в спину мужчине Игорь. — Хиляй в стратосферу.

Тут он увидел перед собой замполита и остолбенел. Потом как дернул в кусты… Илья — за ним.

— Стой, шельмец! Стой, говорю!.. — догнал, схватил за шиворот.

— Голубичная сгорела, да?! — Дегтярев тряс подростка. — Ты что на всю деревню беду накликаешь… Сколько выклянчил? Ну-ка дай сюда.

Мороков молчал. Илья вывернул у него карман. В снег полетели медяки, несколько смятых рублей.

— Да что ты, Илья Степанович, — басил Игорь. — Я ведь не курканул. Попросил — дали. Знаешь, как стыдно было. Отпусти, — бубнил малый. — Люди ведь смотрят.