Подлецы и герои - [112]

– Итак, разъясняю порядок действий еще раз, если вы не запомнили с одного раза, тупые кретины!

Инструктор САС, первый сержант Хьюго Миддс, ощерился, глядя на испятнанные синим комбинезоны строя.

– Тупые кретины! – продолжал издеваться он. – Даже этого прозвища вы не заслуживаете! При зачистке здания, мать вашу, вы должны действовать согласованно! Согласованно – это не значит, что каждый прет вперед и пытается убить как можно больше врагов, а все работают вместе ради одной и той же цели. И пытаются остаться при этом в живых! В живых, мать вашу! Честное слово, мне хочется снять с вас эти комбинезоны, чтобы вы лучше чувствовали разницу между «живыми» и «мертвыми». Итак – повторный прогон! Командирам штурмгрупп – десять минут на разработку нового плана операции. После чего – реализация! Еще раз повторяю – действуем вместе, помогаем друг другу, сукины вы дети!

Исчерпав запас ругательств на целый час, кратко повторив правила боя в городе и методы зачистки помещений, первый сержант автоматически (это вбивается в подкорку многочисленными тренировками) проверил, какой магазин в его автомате, устало пошел к зданию. Он надеялся, что после того побоища, которое они четверо устроили этим кретинам, те хоть что-то поймут.

Учебный процесс был построен несколько по-иному, не так, как в Герефорде. Времени на любимые британскими спецназовцами издевательства, типа заставить взвод новобранцев целый день бегать по горам с бревнами на плечах, не было совсем, поэтому первичный отбор производили сами хорваты, а по прибытии в учебный лагерь новобранцы всего лишь сдавали физический тест на пригодность, жесткий, но одноразовый. Дальше вся или почти вся работа велась над индивидуальной или групповой стрелковой подготовкой и над навыками ближнего боя в сельской и урбанизированной местности. Британцы понимали, что такие занятия ведутся не просто так и польский язык по вечерам хорваты зубрят тоже не просто так, но им до местных проблем не было никакого дела. А возможность прогуляться на ту сторону границы и поиграть в игры с казаками, извечными противниками британцев, была даже почетной.

Умению стрелять не научишься, посылая пули в мишень. Даже движущуюся. Для того чтобы реально научить человека стрелять, мишенью должен быть другой человек. К счастью, в начале восьмидесятых это стало возможно – появился пейнтбол. Они же в тренировочных целях использовали не пейнтбольное, а настоящее оружие. Только патроны были ненастоящие, из специального красящего материала. Били они весьма больно, при попадании по незащищенному участку тела наносили крайне болезненное и опасное (из-за частиц краски, попадающих в рану) ранение. Поэтому все они: и инструкторы, и обучаемые – были одеты в маски из прочного пластика, наподобие фехтовальных, и костюмы – такие как в фехтовании, только не белые, а черные. В таких – пуля, попадая, оставляла синяк. Первый сержант со злорадством подумал, что многие в обучаемом отряде из-за синяков, постоянно обновляемых, живут на болеутоляющем. Но есть и такие – их была примерно треть от общего количества, – которых бы он взялся учить дальше. Боль – лучший учитель, хочешь избежать боли – не попадай под пули…

– Ну как?

– Сейчас полезут, – сказал первый сержант и опустил маску, – не расслабляться.

– Две пары, как и тогда?

– Да, верно. Мак, прикрой лестницу. Так и отступай по ней.

Мак был пулеметчиком. Его задача была простой – укус и отступление. Не допускать, чтобы противник тебя окружил, сманеврировал. Убил сколько-то – и отступай на следующую позицию. Не вцепляйся намертво.

– Сэр!

Первый сержант повернулся.

– Какого черта без маски!!!

Появление на стрельбище без маски было самым страшным преступлением, оно каралось расстрелом. Расстрел – это когда на тебя надевали маску, костюм, окружали полукругом – и с двадцати шагов начинали стрелять по мечущейся цели, опустошая весь магазин. После расстрела обычно попадали в больницу, на человеке от синяков не оставалось живого места.

Но и такие жесткие меры были оправданны. Без маски – пуля может выбить глаз, а попав в шею, может и убить.

Хорват-посыльный едва не упал от рыка главного сержанта, но доложить все же доложил:

– Сэр, вас мистер Миллс. Телефонирует срочно.

Дьявол, занятия провести не дадут.

– Грегори!

– Я, сэр.

– Отмена учебного штурма. Разбить учебный отряд на три группы. Провести боевое слаживание. Особое внимание – на подход, они не прикрывают друг друга на подходе. Дайте им спуск по штурмтросам, если успеете.

– Есть!

– Как минимум три часа занятий, Грегори! Эти – только и ждут, чтобы завалиться и глотнуть палинки!

– Да, сэр! Мы им устроим!

– Вот так…

Территория базы в Пожареваце была большой, весь Пожаревац и жил базой, а еще – каторжной тюрьмой, крупнейшей в Европе. Поэтому передвигались здесь не пешком, а на небольших, похожих на корыта машинах местного производства, непритязательных и некомфортных, но вертких и довольно быстрых. Точно такая же сейчас ждала их, первый сержант никак не мог запомнить ее название.

Лагерь британских советников и инструкторов находился в северном углу базы, он был обнесен колючей проволокой и имел два КП. Хорваты туда иначе как в сопровождении и по спецпропуску не допускались. Опасались не террористов и не шпионов – опасались воров. Когда они попытались «жить общей жизнью» с хорватами, за месяц не осталось ни одного британца, у которого хоть что-нибудь не украли. Дошло до того, что у одного зачем-то украли очки и за новыми пришлось ехать в Загреб.