Подкидыш - [8]

— Ну-ну, это не так важно! — возразил лорд Лайонел. — Дело в другом. Я бы не хотел породниться с Элвертонами. В них всех есть что-то вульгарное, это пришло к ним в семью, когда старик — я имею в виду, отца Элвертона, впрочем, ты его все равно не помнишь — женился на какой-то богатой наследнице Китов. Хотя меня это не касается!

Герцог насмешливо согласился:

— Совершенно верно, сэр, однако, если оно касается меня, я должен сообщить дядюшке, что мне не нравится избранник. Бедная Шарлотта! Уверен, что она не может желать этой свадьбы!

Лорд Лайонел глубоко вздохнул и ответил таким голосом, как будто говорить стоило ему больших усилий:

— Надеюсь, ты не сделаешь этой глупости, Сейл! Господи, да что молодой человек твоего возраста понимает в таких делах!

— Но вы говорили мне, сэр, что я должен учиться проявлять свою волю, — смиренно ответил герцог.

— Позволь мне заверить тебя, Джилли, что эта глупость переходит все границы, — сурово проговорил лорд Лайонел. — Ты должен понимать, что вежливое письмо твоего дяди — всего лишь формальность, но это не дает тебе права демонстрировать неприличное легкомыслие и неуместную искренность в выражении своих чувств. Хорошенькое дельце! Человеку, возраста и опыта твоего дяди, будет советовать, как устраивать дела его семьи, молодой нахальный племянник! Нет, ты напишешь ему то, что я тебе сказал, и позаботься, пожалуйста, о почерке, чтобы в письме не было твоих обычных каракулей! И прежде, чем отправишь письмо, покажи его мне.

— Хорошо, сэр, — ответил герцог.

Уверившись, что изгнал бредовые идеи из головы племянника, лорд Лайонел уже более дружелюбно продолжал:

— Вовсе не следует впадать в уныние только потому, что я должен задать тебе взбучку, мой мальчик. Ну вот, больше не будем говорить об этом. Отдай это письмо своей тете и отправимся вместе в библиотеку. У меня есть к тебе разговор.

Герцог испытал дурные предчувствия, услышав эти торжественные слова. Он покорно передал письмо леди Лайонел и последовал за дядей вниз, в библиотеку. Увидев, что свечи уже зажжены и растоплен камин, он приготовился со стесненным сердцем к долгой, запланированной дядей заранее беседе. Будь что будет, решил он, испытывая сильное желание закурить одну из тех сигар, что подарил ему кузен Гидеон. Но поскольку лорд Лайонел запрещал курение, считая его вульгарной и одновременно вредной для легких привычкой, герцог не осмелился это сделать.

— Садись, Джилли, — сказал лорд Лайонел, подойдя к камину и заняв любимое кресло пред ним.

Это приказание прозвучало не так жестко, как бывало прежде, когда произносилось с сильным выделением каждого слова: «Встать прямо и сцепить руки за спиной!» Но перспектива сидеть на низком стуле перед высоким креслом — так что дядя будет нависать над ним — совсем не вдохновляла. Тревожные предчувствия герцога усилились, и он, хотя и с видимой неохотой, сел у камина.

Лорд Лайонел, не включавший нюханье табака в разряд вульгарных и опасных привычек, взял большую понюшку из своей табакерки и с треском захлопнул ее.

— Знаешь, Джилли, — сказал он, — письмо твоего дядюшки пришло в удивительно подходящее время.

Герцог быстро поднял на него глаза.

— Да, сэр?

— Да, мой мальчик. Меньше чем через год ты достигнешь совершеннолетия; нам нужно подумать об устройстве твоей жизни.

Герцог почувствовал, как у него заныло в животе. Он продолжал внимательно взирать снизу на своего дядю.

— Да, сэр?

Впервые в жизни лорд Лайонел, казалось, не хотел сразу переходить к делу. Он опять открыл табакерку и сказал:

— Я всегда делал для тебя все, что мог, мой мальчик. Возможно, иногда ты думаешь, что я слишком суров по отношению к тебе…

— О нет! — слабо возразил герцог.

— Ну что же, я счастлив слышать это. Потому что я очень тебя люблю, Джилли, и всегда любил. Должен без преувеличения сказать, что, за исключением твоего здоровья и недостаточной живости, ты не причинял мне никаких беспокойств.

Герцог, чувствуя, что от него ожидают радостного отклика промямлил:

— С-спасибо, сэр!

— Я не говорю, что ты умен и рассудителен, как хотелось бы, — поспешил добавить лорд Лайонел, сглаживая свою нежность, — или что у тебя нет никаких недостатков, но в целом, я думаю, твой бедный отец, если бы дожил до сегодняшнего дня, остался бы доволен своим сыном, — тут дядя опустил взгляд и пальцы в табакерку.

Джилли никак не мог придумать, что ответить на дядину тираду. В комнате воцарилась напряженная тишина. Наконец лорд Лайонел сам нарушил ее:

— Твой отец поручил мне опекать тебя, — начал он мягко. — И мне кажется, я могу с полным основанием сказать, что поступал именно так, как он сам бы поступил на моем месте. Я крестил тебя, и ты получил имя Адольф, — добавил дядя, и в его тоне просквозило недовольство, — хотя это одно из тех новых имен, которые я терпеть не могу. Впрочем, это не имеет значения, и ты знаешь, я никогда не называю тебя этим именем. Я не позволял твоему дяде Генри вмешиваться в твое воспитание и образование, хотя он и был одним из твоих попечителей. Я ничего не имею против моего брата, не сомневаюсь, что его принципы очень хороши для его собственных сыновей, но я не одобряю их, и твой отец тоже бы их не одобрил. Я жалею, что Генри был включен в попечительский совет. Но поздно сейчас говорить об этом. Думаю, что знаю, как обращаться с собственным братом. Герцог, безмолвно слушавший дядю, не мог не согласиться с ним, но не было никакой необходимости подтверждать это. Поэтому он из вежливости издал лишь одобрительное мычание. — Нет причин, почему с тобой нужно разговаривать, как с ребенком, Джилли, — продолжал лорд Лайонел. — Я не буду скрывать от тебя, что я невысокого мнения о суждениях твоего дядюшки! Ты должен знать, что он никогда не разделял наших с твоим отцом умонастроений, как это следовало бы по-братски. А когда он женился на этой глупой женщине… Но я не хочу даже обсуждать эту тему! Уж раз он соединил свою судьбу с женщиной из ханжеской семьи методиста и воспитывает своих детей так, что те не могут придумать ничего лучшего, как испортить чудесную лужайку, которую культивировали на протяжении последних пятидесяти лет, я не буду возмущаться. Тут уж ничего не исправишь. Тем не менее, знай, что я с самого начала предсказывал ему все, что произойдет дальше. Но Генри никогда не прислушивался к советам людей, которые немного умнее, чем он. Надеюсь, ты не окажешься таким же, Джилли.