Подготовка к современной войне - [53]

Таким образом, индивидуум традиционного общества повсюду сталкивается со следами субъектности, с отпечатками эффективной победы внутреннего над внешним. Он ритуально отождествляет самого себя с царем (что проявляется в обычаях, обрядах, семейном укладе и т.д.), а в религиозном аспекте он через мистерии соприкасается с самим Божеством. Во всех случаях его «я» социально поддерживается во всех измерениях, даже в том случае, если оно ничем не выделяется среди всех остальных.

Конечно, большинство людей по мере перехода к современному миру, основанному на отрицании Традиции, утрачивает субъектность, свойственную человеку Традиции, привыкая к механическому, десубъективизированному обществу, где внутренний мир подменяется индивидуальными фантазмами и фиктивной свободой «потребления». Но подчас, у отдельного человека, так же, как у традиционалистов или религиозных террористов, может спонтанно актуализироваться та личностная структура, которая более свойственна сакральному обществу.

И тогда живая вибрация субъекта приходит к шоковому столкновению с внешним миром, основанным на совсем иных принципах. В большинстве случаев все кончается клиническими казусами «мании величия» или «мании преследования», но иногда иррациональный прорыв не приводит к безвозвратному выходу из строя ментальных механизмов, и человек способен тогда выразить метафизический гнет невыносимой проблематики отчаянным драматическим ритуалом террора.

Значит и в этом случае мы имеем дело с некоторым глубинным консервативным импульсом, представляющим собой след прошлого, глубоко запечатлившегося в самой структуре человеческой психики. В этом смысле можно упомянуть исследования Карла Юнга, доказавшего, что структура бреда, сновидений и шизофренических расстройств полностью воспроизводит древнейшие архаические мифы, лежавшие в основе древних сакральных обществ. В нашем случае мы имеем дело с аналогичной ситуацией, хотя в теракте речь идет о более метафизически чистом явлении, где проблематика ставится в радикальных и онтологических терминах по ту сторону смутных атавистических образов, видений и комплексов, изучаемых «психологией глубин».

Индивидуальный террор выходит за грани психологии. Адекватно исследовать его можно только в полноценной онтологической перспективе, всерьез разбирающей такие понятия как жизнь, смерть, убийство, самоубийство, «я», «не–я», субъект, объект и т.д. Как бы то ни было, индивидуальный террор есть взрыв спонтанного протеста субъектного начала в человеке против социальной реальности, основанной на отказе в легитимном признании этой субъектности.

Причем дело идет не о каком–то частном случае, не об отдельной маргинальной личности, но о самом социальном принципе, отказывающем в серьезности и субстанциональности внутреннего мира любого члена общества — вплоть до его руководителей. Когда к террору прибегают властители, речь идет не о теракте, но о тирании. Кстати, древние давно заметили, что «демократия с неизбежностью оканчивается тиранией», так как отказ от легитимации субъекта в признанной иерархии и монархическом строе чревато нелегитимной реставрацией той же субъектности через самодурство диктатора или тирана.

«Открытое общество» обязательно рождает терроризм»

Наше беглое исследование терроризма и его философских предпосылок ясно показывает, что данное явление имеет некоторое универсальное основание, свойственное всем его разновидностям. В терроризме проявляется пароксистический, экстремальный конфликт прошлого с настоящим, а еще точнее, рудиментов традиционного мировоззрения (спонтанного или осознанного и возведенного в доктрину) с логикой социально–философских нормативов современного мира, выстроенных в прямой противоположности к принципам «традиционного общества».

Впрочем, сама современность изначально рефлектировала саму себя как преодоление, отрицание Традиции, как ее разоблачение и опровержение. И все чудовищные жертвы, которые принесли сторонники «либерализма» и «модернизма», начиная с гильотины Французской революции, свидетельствуют о том, что строители «нового» прекрасно сознавали несовместимость своих проектов с привычными устоями, на которых тысячелетиями основывались сакральные религиозные иерархические социальные модели.

Сегодня триумф либерализма тотален, особенно после распада социалистического мира, который под модернистической риторикой скрывал эсхатологическую и девиантно–традиционалистскую модель. Но окончательная победа либеральной «номократии» наступит лишь тогда, когда ей удастся окончательно избавиться от самых глубинных, самых тайных импульсов, скрытых в человеческой душе, которые снова и снова будут толкать людей как радикальному отчаянному протесту, к террору, поскольку традиционный мир и его принципы в некотором смысле просто неотъемлемы от человека как вида.

С распадом Советского Союза появились новые формы терроризма, не связанные какой–либо политической идеологией и не имеющие массовой базы. Относительно небольшие группы и отдельные люди действуют автономно, составляя, однако, единую международную сеть. Опасность ведения войны асимметричными методами на Западе часто недооценивается.