Подготовительные курсы - [25]

Как хотелось мне подняться в высоту… Как хотелось вырваться и подняться туда, где чисто и светло…

— Господи… Я заповеди не выучил… десять… а было бы двенадцать, я бы и их нарушил…вытащи меня из этой ямы… Вытащи, пожалуйста… помилуй душу мою…

Порыв ветра налетел на меня.

Я опомнился. От лежания на земле моя спина застыла.

Я вскочил, и почти бегом припустил по полю. Как я легко бежал! Кажется, я не падал больше даже под лучами прожекторов.

Мне казалось, что прошла вечность, пока я выбрался на просёлочную дорогу с той стороны.

Мои зубы так выстукивали от холода, что, казалось, эхо разносит этот звук и на Россию, и на ту страну, куда я перебрался.

Негнущимися, холодными пальцами я включил мобильник, и набрал номер Пацюка. А ведь Пацюку ничего не стоило кинуть меня. Я ведь уже отдал ему деньги…

Как это было бы страшно, я понял только сейчас, набирая номер.

Минут через пять на просёлке появилась машина. Нет, ещё не все и не всегда лжесвидетельствовали в этом мире. Не все…

Спасибо, Господи…

— Змерз? — спросили меня.

— М-м-м…

Я влез в машину, стуча зубами.

— Спасибо Вам, — прошептал я, чуть отогревшись.

— На здоровье, — притронулся к моей руке Пацюк. — На здоровье, Вася…

Нет, не так уж плох был этот мир…

Глава 39

Через несколько часов я забрался на верхнюю полку в поезде, идущем до моего родного города, укрылся двумя одеялами, и заснул мертвецким сном. Проводница едва растолкала меня перед прибытием.

– Какое сеголня число? — поинтересовался я у проводницы, спускаясь по ступенькам на асфальт родного города.

Проводница назвала.

Я спрашивал не просто так. Хотел уточнить, не ошибаюсь ли я. Мой приезд невольно совпал с днём рождения моей матери.

«Легенда» сразу возникла в моём охлаждённом мозгу. «Легенда» — не хуже, чем у Штирлица, или у агента 007. Мне снова надо было прикинуться.

Серое утро родного города приветствовало меня. Здесь тоже не было снега. Ветер гнал рябь в лужах, а так же разгонял по грязи обрывки упаковок и целлофановых пакетов.

Дома, казавшиеся мне до отьезда высокими и красивыми, выглядели маленькими и обшарпанными.

В цветочном ларьке я купил букет роз и направился к дому. Сердце моё колотилось.

Мама… прости меня, мама… я почти забыл о тебе, и снова вспомнил, когда мне стало плохо… мама… расскажи мне, как надо «почитать отца и мать»…

Палец мой коснулся звонка и дверь открылась.

— Мама!

— Вася! Вася приехал! Сынок… А мне вчера такой сон про тебя снился… Я даже тебе звонила ночью. Набираю твой мобильник, а он всё «не доступен», да «вне зоны действия».

Мать запахивала полы своего халатика. Запахи родного дома обнимали меня.

Боже… какой я дурак!

— Что же тебе приснилось? — спросил я мать, вешая на крючок куртку.

— Ты представляешь… Мне снилось, как будто ты в концлагере. Кругом колючая проволока, часовые с автоматами, вышки. Ты что-то кричишь мне, я протягиваю к тебе руки… Кричу: «Господи, помоги! Господи, помоги!»

Мама… Мне показалось, что она ещё больше постарела. Волосы побелели, лицо осунулось.

— А дальше?

— А дальше я вижу, как часовой вскидывает автомат и направляет на тебя.

— Убивает?

— Нет. Я закричала: «Нет!», часовой оглянулся на меня, и тут я проснулась.

— Классный сон.

— Главное, что ты жив. А то я даже встала ночью…

— И что?

Мать держала мои розы, и потихоньку перемещалась в кухню.

— И начала молиться, — чуть стесняясь, сказала она. — Ладно, ладно! Сейчас я на стол соберу… Боже… совсем растерялась… а цветы-то какие красивые… дорогие, небось… Вася…

Мать уронила букет на кухонный стол, села на табурет и прикрыла лицо руками.

— Вася…

Я подошёл к матери и погладил её по голове.

Мать взяла мою руку в свою.

— А ему… отцу ты писал?

— Один раз.

— Ответ получил?

— Да. Я привёз. Потом дам тебе прочесть.

— Ладно, ладно… Надо ему посылку собрать. Там, на зоне, небось, не сладко. Посылают ему посылки?

— Не знаю.

— Ну, ладно. Мы с тобой пошлём… Вася… как я рада… Вот это подарок! Ты приехал! Какой ты у меня молодец! Как это ты такое придумал?

– Да так, — промямлил я. — Само придумалось. Пойду я, умоюсь.

Я скрылся в ванной, открыл кран с горячей водой, и лолго стоял, опираясь на раковину, и разглядывая в родном ванном зеркале свою физиономию.

С трёхдневной щетиной моё лицо выглядело совершенно взрослым. Мужским.

«Интересно, какой будет у меня борода?» — подумал я.

Глава 40

За завтраком я изложил матери «легенду». Якобы я поехал к ней на день рождения. Вёз, естественно, деньги. В поезде меня обокрали, и вытащили и деньги, и паспорт. Такие вот дела.

Мать немного попричитала, но быстро взяла себя в руки, и стала звонить в милицию, в паспортный стол, и т. д.

На следующий день я уже написал заявление об утере паспорта, потом получил взамен паспорта бумажку с фотографией.

Ни о каком возвращении в Москву речи пока не было. Мне надо было ждать около месяца, пока будет готов новый паспорт.

Вечером, на кухне, мы вместе с матерью читали письмо отца.

Кое-что из жизни новой жены отца я матери рассказал.

Мать прочитала письмо несколько раз и сидела у кухонного стола, опустив вниз руку с письмом.

— Ма, его подставили, — пытался объяснить я. — Этот Миша… А может, даже они вместе. С его новой женой, с Наташей. Ведь они любовники.