«Подгорная» - [4]

— Ты чего? — не понял Юрка.

— Жжётся!

Ребята присели.

— Интересно, что это за штука такая?.. — сказал Юрка.

— Может соленоид… — предположил Бориска.

— Сам ты соленоид! Смотри!!!

Бориска уставился куда тыкал Юркин палец.

— Стрелка!.. Чего это с ней?

Бориска выронил и компас. Стрелка под расколотым стеклом стремительно вращалась, будто припадочная.

— Ничего себе! — выдохнул Юрка. — Я такое только по телику видел!..

— А я слышал, — испуганно прошептал Бориска.

— Где?

— От милиционеров, когда они с Лысой горы вернулись. Они говорили, что там невозможно ориентироваться на местности. Потому что все приборы с ума сходят.

— Ещё бы! Там даже вертолёты перестали летать. Боятся, что упадут!

Бориска осторожно подобрал компас. Стрелка замедлилась. Потом замерла и вовсе.

— Это всё из-за «штуки», — заключил Бориска. — Не нравится она мне. Пойдём отсюда, а?

— Вот ещё! — Юрка взял цилиндр и поднялся на ноги. — Ведь мы на правильном курсе!

— Только куда этот курс приведёт…

— Идём! — подстегнул Юрка, пряча странную находку в карман курточки.

И они пошли.

Овраг встретил талой водой, рыжими берегами и зловещей тишиной — ни одна птаха не крикнет. Под ногами скользила глина. Она липла к подошвам, обрастала слой за слоем, окончательно сковывая движения.

— Смотри не навернись! — предостерёг Юрка, осторожно ступая по краю берега.

В соседней рощице что-то противно затрещало.

Ребята резко обернулись.

В ветвях молоденькой берёзки вращался жёлтый шар. Кора в месте соприкосновения со странным объектом обуглилась. Ветви оплавились и поникли. Вниз, на оттаявшую землю, срывались густые, будто смоль, капли.

Бориска с трудом устоял на ногах.

— Не двигайся! — скомандовал Юрка. — Они на движение идут!

Бориска невольно попятился.

Шар словно уловил это движение. Дёрнулся к ребятам, но запутался в поникших ветвях и зашипел ещё громче. Кора загорелась. Голодные язычки фиолетового пламени ринулись вверх и вниз, отчего сама берёзка превратилась в гигантскую свечку.

Дунул ветерок.

Юрка медленно наклонился. Зачерпнул в охапку грязный снег, слепил пёстрый снежок. Смерил расстояние от себя до шара.

Бориска покачал головой.

— Не надо…

Юрка размахнулся и кинул снежок в сторону шара, словно заправский метатель ядра. Снаряд угодил точно в цель. Шар вспыхнул ярче прежнего, увеличился в размерах и умчался в небеса хвостатой кометой.

Ребята переглянулись.

— Чего ей надо было? — спросил Бориска.

Юрка пожал плечами.

— Кто её знает. Наблюдает, наверное, просто.

— А чего за нами наблюдать?

— Они за всеми наблюдают. Шмыга из соседнего дома рассказывал, что одна забралась к нему в комнату…

— В комнату?!

— Ну да. Сижу, говорит, вечером за столом, уроки учу и кажется мне весь вечер, что в ухе звенит. А потом оборачиваюсь, невзначай, а эта штука у меня над головой висит и жужжит, этак, вкрадчиво, словно чему учит. Потом по комнатам летать принялась, как будто осматриваясь… В одной комнате пожужжит, в другой — как пить дать, ищет чего!

— А он так за ней и ходил?

— Ага.

— Вот ведь бесстрашный! — Бориска испуганно огляделся. — А дальше что?

— А дальше самое интересное! — Юрка выждал паузу.

— Ну, не томи!

— Она к иконке в углу подлетела, а стекло возьми и лопни — видимо от жара…

— И?

— Внутри всё запотело, так что ничего не разобрать, а она запульсировала, раздулась больше прежнего и зарычала, будто зверь! Повисела так над иконой с минуту, а потом резко дёрнулась к окну — и в форточку, сквозь стекло!

— Разбила?

— В том-то и дело и что нет. Даже трещинки не осталось!

— А как же в иконе стекло?

— А кто его знает… Страшнее другое. То, что осталось от Христа.

— Что осталось?..

— Изуродованное тело на кресте — по словам Шмыги, обгрызенное, — а всё что под стеклом было… кровью забрызгано.

— Мамочки!

— Вот тебе и мамочки. Ребята из старших классов говорят, что так у всех по деревне… Просто никто ничего не говорит в открытую. Боятся. А у тебя разве ничего не было?

Бориска отрицательно качнул головой. Отвёл глаза.

Юрка сделал вид, что не заметил этого жеста.

— Идём, пока заново не прилетела.

— Идём. — Бориска затравленно покосился на догорающую берёзку. — А ты откуда узнал, что надо вот так, снежком?

— Блаженный Игнат рассказал. Я ему ещё то лето велосипед помогал чинить — он ведь без него, всё равно, что без ног. Ходить-то толком не может — болезнь какая-то…

Бориска кивнул.

— Так вот, Игнат говорил, что по ночам они стаями вьются вокруг его дома. Однако внутрь не суются, потому что побаиваются.

— Побаиваются?

— Ага. Он одну из них прижучил. Газетой, как таракана! Вытянул перед собой лист, когда она на него полетела, потому что больше ничего под руками не оказалось, и поймал. Она словно прилипла к газете — ни ближе подлететь не может, ни отлететь, от греха подальше! Так Игнат с ней весь вечер и просидел. Говорит, что она что-то шептала. Только не по-нашему. А потом принялась показывать мрак.

— Мрак?

— Так Игнат сказал.

— И что он увидел?

— Этого он не сказал. Но говорит, что посидел именно тогда. Хотя врачи считают, что посидел он просто из-за её близости. Испугался не на шутку, бедняга.

— А что было потом?

— Потом треснула ваза на столе и капли воды попали на шар. Тот просто погас, как испорченная лампочка.