Подъем Испанской империи. Реки золота - [226]

Магеллан был не только опытным навигатором, но и военным. Однако он умудрился обидеть короля Мануэла – отчасти потому, что поругался с Албукерки, отчасти из-за тривиальной неудачи – не смог передать скот, захваченный у арабов в Марокко. Поэтому его не стали слушать, когда он захотел представить королю Португалии свой план доплыть до Молуккских островов через Индии.

Получив отказ в Лисабоне, Магеллан отправился в Севилью вместе с Руем Фалейро, голова которого всегда была полна любопытных идей. В Севилье его принял португальский торговец Диогу Барбоза, заместитель коменданта Алькасара, Жоржи ду Португала, сына знаменитого бастарда португальского королевского рода. Он привел Магеллана в Каса де Контратасьон и, конечно же, ввел его в общество Севильи; в итоге Магеллан женился на его дочери, Беатрис. Король Мануэл Португальский продолжал всячески вставлять палки в колеса Магеллану. Один из советников Мануэла, епископ Васконселос, даже предлагал убить Магеллана. Севильский агент короля Португалии, Себастьян Альварес, как-то зашел к Магеллану и, увидев, что тот собирает корзины и ящики с провиантом для своего путешествия, сказал ему, что он ступил на путь, где опасностей не меньше, чем спиц в колесе Святой Екатерины. Он должен вернуться домой. Магеллан же сказал, что «его честь не позволяет ему делать ничего, кроме того, на что он дал согласие». Альварес сказал, что медвежья услуга собственному королю не может быть делом чести. Однако Магеллан возразил: воистину печально, что ему отказали в Лисабоне, – однако сейчас уже поздно делать что-то, кроме как служить королю Кастилии.

Другой агент короля Мануэла писал, что он лично сказал королю Карлу, что «дурно и странно выглядит то, что один король принимает вассалов другого короля, своего друга, да и против его воли: такое было необычно даже среди рыцарей…»{1734}

20 сентября 1519 года Магеллан покинул Санлукар-де-Баррамеда с экспедицией из пяти кораблей и примерно 250 человек. Сначала, следуя по пути всех исследователей, он направился к Канарским островам. Затем, двумя неделями позже, он покинул Тенерифе, приняв на борт еще 26 человек; таким образом, общая численность экипажей теперь достигла 265 человек. Примерно треть людей Магеллана не были испанцами, и их фамилии часто указывали на места, откуда они были родом: Джакомо де Мессина, Симон де ла Рохола и так далее. Примерно пятнадцать человек были португальцами. Некоторые из них знали побережье Бразилии – например итальянец Джованни Караваджо. Родригес Серрано также побывал в Бразилии в 1500 году вместе с Велесом де Мендосой{1735}. Один из людей Магеллана, «маэсе Андрес», «констебль», предположительно был англичанином из Бристоля. Женщин на борту не было. Пигафетта из Виченцы писал, что Магеллан «не огласил своим людям полный путь, по которому они должны были пройти, дабы избежать со стороны своих людей нежелания отправляться в столь дальнее плавание, будь то от изумления или из страха»{1736}.

Флагманом Магеллана, чье имя должно остаться в легендах, как и имя Колумба, была каравелла «Тринидад» (110 тонн), которой командовал сам Магеллан. Пигафетта плыл в качестве пассажира, как и Альваро де ла Мескита, кузен Магеллана. Магеллан велел постоянно держать на корме своего корабля горящий факел, дабы остальные не потеряли его из виду. На корабле Магеллана были хорошие чугунные пушки.

Вторым кораблем являлся «Сан-Антонио» (120 тонн), капитаном которого был инспектор армады, Хуан Перес де Картахена, – возможно, он приходился племянником епископу Фонсеке{1737}. Третьим кораблем была «Консепсьон» (90 тонн), которой командовал Гаспар Кесада, ранее служивший Фонсеке{1738}. Ее хозяином был находчивый баскский моряк Хуан Себастьян де Элькано[33], тоже оставивший свой след в истории{1739}. Четвертой была «Виктория» (85 тонн), капитаном которой был Луис де Мендоса, протеже архиепископа Десы. Пятым, «Сантьяго» (75 тонн), командовал Хуан Родригес Серрано.

Магеллан взял с собой много артиллерии: 62 кулеврины и 10 фальконетов, а также 50 аркебуз. Он также вез 1000 копий, 220 щитов, 60 арбалетов, 50 легких ружей (эскопет) и 50 кинталей (центнеров) пороха в бочках – уж эта экспедиция могла за себя постоять. Вдобавок имелось более 10 000 рыболовных крючков, более четырехсот бочонков вина или воды, более двадцати карт на пергаменте, шесть компасов, около двадцати квадрантов, семь астролябий, восемнадцать песочных часов и огромное количество вещей для обмена с туземцами: бубенчики, ножи, зеркала, блестящие безделушки и ножницы. На кораблях имелось более двух тонн сухарей, а также сушеная рыба, бекон, бобы, чечевица, мука, чеснок, сыры, мед, миндаль, анчоусы, белые сардины, фиги, сахар и рис. В путешествие было взято шесть коров (по одной на каждом корабле, за исключением «Тринидад» – там было две), а также три свиньи. В Санлукар-де-Баррамеда говорили, что Магеллан потратил на сухое крепленое белое вино, мансанилью, больше денег, чем на порох{1740}. Сундук с медикаментами также находился на «Тринидаде»{1741}.

Флот стоил 8,78 миллиона мараведи, из которых король выделил 6,4 миллиона, а большую часть оставшейся суммы вложил Кристобаль де Аро, купец из Бургоса и ведущий торговец специями, который был особенно заинтересован в отыскании западного пути к Островам Пряностей. В кои-то веки экспедиция была по большей части спонсирована королевством – как вторая экспедиция Колумба и экспедиция Педрариаса. Большая часть королевского взноса была скорее всего оплачена из золота, привезенного с Карибского моря