Поддубенские частушки. Первая должность. Дело было в Пенькове - [32]
Собрание по поводу договора на социалистическое соревнование затянулось, и комсомольцам пришлось ехать домой одним из последних ночных поездов. Пассажиров было немного. В темноте проплывали освещённые окна невидимых домом и фонари подмосковных станций. Митя скучал в одиночестве. Потомившись немного, он встал и отправился к соседней скамейке, где, надвинув на глаза кепку, дремал Андрей. Против Андрея сидела Нюра и вязала салфетку. Митя часто видел Нюру в этом же, третьем от хвоста, вагоне, на этом же месте, за этим же рукоделием.
— К пятьдесят четвёртому году довяжете? — спросил Митя, усаживаясь рядом с ней.
— Если бездельщики со счёту сбивать не будут, довяжу, — ответила Нюра.
— Подумаешь, она разговора не переносит! Если бы я тебя за нитку дёргал, а то, гляди, разговоры ей помешали! Вот ты послушай, как мы, сварщики, работаем.
— Восемь, девять, десять… — шептала Нюра.
— Позавчера, утром шестнадцатого, собрался я наверх, косынки приваривать, — продолжал Митя. — Надел монтажный пояс, зацепил карабин за кольцо, цепь, как шашка, по боку стучит. Вдруг слышу, зовут: «Товарищ Яковлев». Я, конечно, правое плечо кругом. Гляжу — стоит наша «техника безопасности» в новом комбинезоне, кармашки белой ниткой прошиты — ровно собралась сниматься на карточку. «Сейчас, думаю, начнёт проводить среди меня воспитательную работу». Так и есть! «Простите, говорит, товарищ Яковлев, подойдите, пожалуйста, сюда». А сама стоит, вот так вот, как от нас до двери. «Так, думаю, сейчас очки проверять будет». А у меня, как нарочно, двое очков в кармане: одни для себя, другие для Андрея Сергеевича. И так я заторопился от радости, что номер у неё не пройдёт, да побег, что нога в цепь попала, — я и кувырк ей в ноги. Ну, встаю. Она говорит: «Как вы думаете, товарищ Яковлев, отчего это у вас получилось?» Я говорю: «Ноги у меня короткие. Это, говорю, у меня с детства: живот растёт пропорциональный, руки тоже, а ноги не растут. Наверное, говорю, от сидячей жизни».
— Восемь, девять, десять, — шептала Нюра.
«Нет, товарищ Яковлев, — говорит “техника безопасности”, — это получилось оттого, что вы не зацепили карабин за кольцо, как положено по инструкции». И тут начала читать лекцию, что, мол, если бы я так забрался наверх, да пошёл бы по ригелю, да зацепился бы за цепь, да загремел бы на низ… Разговаривает она разговоры, разыгрывает строгость, а время идёт, и работа, между прочим, стоит. Я слушал её, слушал, а конца всё нет. «Ну что вы к нашей бригаде прилепились? — говорю. — Хотите, мы все вам расписку дадим, что, мол, в смерти просим технику безопасности не винить?» Она как крикнет: «Товарищ Яковлев!» Я цепь в кольцо — и ходу наверх, как мартышка. Это к чему я говорю? Да! Вот ты распыхтелась, что тебе разговоры мешают петли считать, а тут нам план не дают выполнять, на низу держат — мы и то ничего… Вот к чему я говорю!
— Это ты про Нину Васильевну? — спросила Нюра.
— Про неё. Она, конечно, ещё молодая, нигде не работала. Ну, вот на нас и учится. Конечно, каждому охота свою зарплату оправдать… Одни строят, другие ломают, третьи работать мешают. Кому что назначено. Много она нам навредила. Одно дело — план не выполняем, а другое — получка не та. В эту получку мне триста шестьдесят три рубля вывели. И всё из-за неё… Как тут с ней быть, прямо не знаю!..
— Вы шарахаетесь от неё, ровно она заразная. А ты попробуй заведи с ней дружбу — вот тебе и вся техника безопасности кончится.
— Ты что, смеёшься?
— Никакого тут смеха нет. Пригласил бы её по-культурному в кино или на танцы… Бестолковые вы тут все.
— Я думал, ты чего-нибудь деловое предложишь, — с досадой сказал Митя. — Разве она со мной пойдёт? Первое дело — рыжий. Второе — ноги коротки, ростом ниже её. Танго, например, прикажет танцевать — разве у меня получится танго?
— Не обязательно танго, — сказала Нюра. — Рассказывал бы ей что-нибудь. Когда не надо, так голова шумит от твоего разговора.
— Разговор у нас тоже с ней не выйдет. Она такие слова произносит, что и не поймёшь не пообедавши. На собрании сегодня сказала «апломб». А ты знаешь, что такое апломб?
— Апломб — это когда дурак считает себя сильно умным, — вдруг сказал Андрей.
— Вот кому с ней надо дружбу завести, — встрепенулся Митя. — Правда, Андрей Сергеевич. Парень ты рослый, слова знаешь…
— Ты это всерьёз? — спросил Андрей.
— Конечно, всерьёз. Андрей Сергеевич, мы всем нашим коллективом будем тебя просить.
— Прекрати эти разговоры, — оборвал его Андрей и ещё ниже надвинул на глаза кепку.
Но разговор в вагоне Андрею пришлось вспомнить через несколько дней, когда постройком организовал культпоход молодёжи в цирк. Строителей пошло много, и когда стали рассаживаться, получилось так, что места Андрея и Нины оказались рядом. Было ясно, что перед выдачей билетов Митя провёл солидную организационную работу. «Ладно, завтра я с ним поговорю!..» — подумал Андрей.
Представление началось. На арене бегали сытые лошади, гулко стуча ногами о парапет и забрасывая зрителей первого ряда опилками. Дирижёр махал палочкой, смотря вниз, и в паузах музыканты переворачивали валторны и вытряхивали из них слюни.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Известный роман выдающегося советского писателя Героя Социалистического Труда Леонида Максимовича Леонова «Скутаревский» проникнут драматизмом классовых столкновений, происходивших в нашей стране в конце 20-х — начале 30-х годов. Основа сюжета — идейное размежевание в среде старых ученых. Главный герой романа — профессор Скутаревский, энтузиаст науки, — ценой нелегких испытаний и личных потерь с честью выходит из сложного социально-психологического конфликта.
Герой повести Алмаз Шагидуллин приезжает из деревни на гигантскую стройку Каваз. О верности делу, которому отдают все силы Шагидуллин и его товарищи, о вхождении молодого человека в самостоятельную жизнь — вот о чем повествует в своем новом произведении красноярский поэт и прозаик Роман Солнцев.
Книга посвящена жизни и многолетней деятельности Почетного академика, дважды Героя Социалистического Труда Т.С.Мальцева. Богатая событиями биография выдающегося советского земледельца, огромный багаж теоретических и практических знаний, накопленных за долгие годы жизни, высокая морально-нравственная позиция и богатый духовный мир снискали всенародное глубокое уважение к этому замечательному человеку и большому труженику. В повести использованы многочисленные ранее не публиковавшиеся сведения и документы.
Владимир Поляков — известный автор сатирических комедий, комедийных фильмов и пьес для театров, автор многих спектаклей Театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина. Им написано множество юмористических и сатирических рассказов и фельетонов, вышедших в его книгах «День открытых сердец», «Я иду на свидание», «Семь этажей без лифта» и др. Для его рассказов характерно сочетание юмора, сатиры и лирики.Новая книга «Моя сто девяностая школа» не совсем обычна для Полякова: в ней лирико-юмористические рассказы переплетаются с воспоминаниями детства, героями рассказов являются его товарищи по школьной скамье, а местом действия — сто девяностая школа, ныне сорок седьмая школа Ленинграда.Книга изобилует веселыми ситуациями, достоверными приметами быстротекущего, изменчивого времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Антарктической станции «Восток» грозит консервация из-за недостатка топлива. Отряд добровольцев под руководством Ивана Гаврилова вызывается доставить туда топливо со станции «Мирный», но в это время начинаются знаменитые мартовские морозы. В пути выясняется, что топливо не было подготовлено и замерзает, его приходится разогревать на кострах. Потом сгорает пищеблок... В книгу известного писателя, путешественника и полярника Владимира Марковича Санина вошли повести «Семьдесят два градуса ниже нуля» (экранизирована в 1976 году, в главных ролях - Николай Крючков, Александр Абдулов, Михаил Кононов и др.) и «За тех, кто в дрейфе», действие которых основано на подлинных драматических событиях, развернувшихся на полярных станциях в Антарктиде и Арктике.
.Как и все другие произведения Павла Филипповича Нилина — автора замечательных повестей «Жестокость» и «Испытательный срок», рассказы эти отличает яркость и глубина характеров, образный, полный юмора и живых интонаций язык. Многие из них, в частности «Впервые замужем» (в главных ролях: Евгения Глушенко, Валентина Теличкина, Игорь Старыгин; режиссер Иосиф Хейфиц), были экранизированы.
В сборник вошли сценарии и статьи известного российского кинодраматурга Владимира Валуцкого, в том числе сценарии к фильмам «Начальник Чукотки», «Ярославна, королева Франции», «Зимняя вишня» и др.
Михаил Михайлович Зощенко (1894–1958) занимает свое особое место в советской литературе как непревзойденный рассказчик, создавший комический образ героя-обывателя, героя-мещанина с острым сатирическим звучанием. И не случайно его правдивые произведения оценивались часто партийными кругами как «клевета на советскую действительность». В книгу включены цикл сатирических новелл «Голубая книга», комедии «Преступление и наказание» и «Свадьба», по которым снят популярный кинофильм «Не может быть!» (режиссер Л.