Подделка - [110]

– Дэви, я не…

– Наверх, Матильда, – сурово велел он. – И возьми все необходимое. Я не могу задать твоему отцу трепку, потому что сукина сына угораздило умереть, зато вполне могу вытащить тебя из этой ямы. Собирайся.

Дэви принялся рассовывать подделки в их гробы, и Тильда робко поинтересовалась:

– Ты это серьезно?

– Что именно? – спросил он, тычком отправляя на место Ван Гога.

– Думаешь, что сумеешь продать все это?

– Я могу продать все на свете. Но не желаю и пальцем касаться этой дряни. По-моему, вполне возможно предложить ее на аукцион в соответствующую фирму.

– Я об этом подумывала, – созналась Тильда. – Некоторые люди коллекционируют подделки. Хорошо, если бы удалось сделать это анонимно. Но боюсь, кто-нибудь непременно обнаружит правду, и начнутся расспросы. И тогда я…

– Я позабочусь обо всем, – оборвал ее Дэви, швырнув на место последнюю картину. – Собирайся.

Тильда не пошевелилась. Не услышав ответа, Дэви обернулся.

– Прости, – сказала она, избегая его взгляда. – Я не собиралась вываливать на тебя все свои неурядицы. Не хотела быть такой… мелодраматичной. Театральной героиней. – Тильда попыталась рассмеяться. – Ты, должно быть, ненавидишь плаксивых женщин.

– Совершенно верно. – Дэви шагнул к ней, обнял и притянул к себе. – Но к тебе это не относится, Скарлет, – заверил он, целуя ее в макушку. – Можешь вытворять все, что тебе в голову придет, я все равно буду тебя любить. – Она замерла в его объятиях, и Дэви сказал: – Знаешь, я не думал, что когда-нибудь скажу это.

– Если хочешь, возьми свои слова обратно, – пробормотала Тильда, уткнувшись ему в грудь. – Все потому, что я промочила тебя насквозь и ты меня пожалел.

– Нет. Все потому, что ты поцеловала меня в шкафу, и усыновила Стива, и нарисовала скамеечку с броненосцами и знойных русалок. Потому что ты – Матильда Скарлет и я рожден для того, чтобы любить тебя. И это так же верно, как и то, что я был рожден, чтобы дурачить людей, черт бы все это побрал. – Тильда подняла голову, чтобы взглянуть на него, и он добавил: – И я люблю тебя всем, что есть во мне. А это означает, что твой гнусный подонок папаша ошибался.

Она встала на цыпочки, чтобы дотянуться до его губ, скользкая и горячая в своем шелковистом, запутавшемся между ними платье. Губы ее оказались мягкими и приоткрытыми, нежными и зовущими, не таившими больше никаких секретов, и если бы Дэви уже не был влюблен, то сейчас наверняка потерял бы голову.

– Собирай свои шмотки, – прошептал он ей в рот и с силой стиснул ее. – Мы уходим отсюда.

Тильда оглянулась.

– Ты прав, – вздохнула она, податливо прильнув к Дэви. – Но очень жалко, если столько места будет пропадать зря.

– Верно. Неплохо бы нарисовать на стене фреску с русалками, поставить, стол для пула и музыкальный автомат с репертуаром нынешнего века. – И, ощутив, как Тильда хихикает ему в рубашку, он повторил: – Я люблю тебя, Матильда.

Знакомый запах корицы ударил ему в ноздри.

– Я тоже люблю тебя, – призналась Тильда, и Дэви почувствовал, как ушло державшее его до сих пор напряжение. Потому ли, что она сказала это? – Только я не играю в пул.

– Научишься. Эта игра как раз для тебя, А теперь собирайся.

Мейсон торчал наверху всего полчаса, а Гвен уже пыталась придумать, что ей с ним делать. Он оказался умелым любовником, он был хорошим человеком, и все такое, но она хотела только одного: чтобы он поскорее убрался из ее комнаты, из ее дома и, по возможности, из ее жизни, хотя это скорее всего была чересчур бурная реакция на сегодняшние события. Ну почему он не может, как другие мужчины, слететь с кровати, оправдываясь завтрашними делами, совещаниями или встречами?

– Это было восхитительно, Гвенни, – шепнул он, снова целуя ее.

«Слезь с моей ноги!»

– Восхитительно, – согласилась она, – но, думаю, тебе пора. Надин еще внизу, и я не хочу, чтобы она догадалась…

– Разумеется, – кивнул Мейсон, привлекая ее к себе. – Ты абсолютно права.

Он снова поцеловал ее и наконец поднялся, что дало Гвен возможность схватить свой халат. Странно, откуда такое раздражение? Почему она так нервничает? Мейсон очень мил, а первый опыт всегда проблематичен, по крайней мере так казалось в юности, давным-давно, когда приобретался этот самый первый опыт…

– Не нужно меня провожать, – великодушно разрешил Мейсон, одеваясь и подходя к кровати, чтобы снова ее поцеловать. – Увидимся завтра. – Он взглянул на часы, понял, что уже половина первого, и добавил с почти смущенной улыбкой: – Вернее, уже сегодня. Новый день на дворе, Гвенни.

– Да, – кивнула она, улыбаясь в ответ и мысленно умоляя его уйти.

Гвенни все-таки проводила его до двери, погладила по руке. Мейсон бодро зашагал к лестнице, но, к несчастью, столкнулся с Фордом как раз в тот момент, когда тот поднимался по ступенькам. Завидев Гвенни, Форд остановился.

«Ну и что? Ты киллер! Так дай мне хоть немного покоя!»

Он покачал головой и вошел к себе; захлопнув за собой дверь, а она едва не умерла от стыда, что было уж совершенным бредом.

Гвен вернулась в спальню и оглядела смятую постель, белоснежную в свете лампы, почему-то вспомнив место принесения в жертву девственницы. Чертовски забавно, если учесть; сколько времени прошло с тех пор, как она была девственницей, и какой длинный список мужчин числился за ней до того, как она встретила Тони.