Поддаться искушению - [37]

– Я не хочу, чтобы ты любила меня, – отрезал Эйдан и обрушил на ее рот поцелуй, стремясь получить то, чего отчаянно добивался. Дрогнув, губы женщины сдались. – Все, что я хочу, – это ты.

Эмма почувствовала, как горячие слезы подступают к глазам. Она поставила на кон все и проиграла. Застонав, она высвободилась.

– Я тоже хочу тебя, – прошептала Эмма. – Но мне не нравится злость в сексе. Пойдем в постель, Эйдан.

Он помог Эмме расстегнуть молнию на платье и поддержал за локоть, когда она переступила через упавшее к ее ногам бархатное зеленое облако. Эйдан поднял платье и повесил его на ближайший стул.

Эмма заметила, как загорелись глаза Эйдана, увидевшего ее нижнее белье и пояс. Ее соски напряглись от удовольствия. Его пылающий взгляд охватил ее всю, с головы до ног, не оставляя никаких сомнений в том, как сильно он ее хочет. Менее прагматичная женщина сказала бы, что наверняка любовь скрывается где-то за этим грубым фасадом, но Эмма не стала дурачить себя. Эйдану нужно ее тело, а не душа, не ее признание. И раз уж она любит его так сильно, что ее любви хватит на двоих, она готова дать ему все. И если она потом останется ни с чем, то не будет плакать.

Взяв его за руку, Эмма легла на кровать. Эйдан тут же оказался на ней. Его лицо раскраснелось, возбуждение невозможно было не заметить. Они яростно целовались. У его губ был вкус свадебного торта и кофе.

– Боже, ты сводишь меня с ума, – пробормотал он, втягивая в рот сосок вместе с тонким кружевом бюстгальтера. – Скажи, что хочешь меня.

Она негнущимися пальцами расстегнула его рубашку:

– Хочу, Эйдан, очень хочу.

Он отстранился, чтобы снять ботинки и расстегнуть брюки. Освободив напряженный символ мужественности, он прохрипел:

– Я не могу больше ждать.

Эйдан не успел раздеть до конца их обоих, и это подействовало на Эмму так же возбуждающе, как и прикосновение его больших рук к ее телу.

– Не жди, – проговорила она, притягивая его к себе.

Ему потребовалась пара секунд, чтобы скользнуть внутрь, отодвинув тонкую полоску материи. Он вошел в нее одним мощным рывком, от которого изголовье кровати стукнулось об стену.

Сдавленный смех заклокотал в его груди.

– Только не говори, что я проделал дыру в стене. Я этого не переживу.

– Тебе что, есть до этого дело? – Эмма сцепила ступни на его спине.

И он, и она были полуодеты, но это был самый их интимный момент, с тех пор как Эйдан приехал в Силвер-Глен.

На какую-то долю секунды он взглянул на Эмму глазами того юноши, который похитил ее сердце. Беззаботный. Счастливый. Полный решимости сделать ее своей.

– Нет. Думаю, нет, – пробормотал Эйдан.

Глядя ей в глаза, он начал двигаться. Его кожа горела. Так же, как и ее. Но сам он был где-то далеко.

– О чем ты думаешь? – спросила Эмма, поддавшись импульсу.

Это была ошибка. Лицо Эйдана тут же стало отстраненным, челюсть напряглась. Он закрыл глаза.

Неожиданно любовь к нему переполнила женщину. Он был таким невероятным мужчиной, что она была почти готова забыть юного Эйдана.

Без всякого предупреждения он вдруг изменил положение и принялся ласкать Эмму там, где ее тело жаждало этого больше всего. Она задрожала, оказавшись на грани освобождения.

Эйдан прикусил мочку ее уха.

– Я останусь до утра, – хрипло пообещал он.

– Да. – Это было все, что она смогла сказать.

И Эйдан повел ее туда, где они оба испытали жгучую смесь сожаления и наслаждения.

– Эмма…

Она была не в состоянии ответить. Ее горло сжалось. Вместо этого она начала покрывать поцелуями лицо Эйдана. Он застонал, когда волна наслаждения накрыла его с головой. Эмма последовала за ним. Но в ее душе царила пустота.

Того, что дал ей Эйдан, было недостаточно.

Глава 19

Эйдан поплотнее закутался в шерстяное пальто и поднял воротник, тщетно пытаясь защититься от ледяного ветра, который продувал Нью-Йорк этим утром. Падал снег, но было сухо и скользко…

В предпоследний день перед Рождеством он уже несколько часов бродил по улицам Манхэттена. Его руки и ноги онемели от холода. Этот дискомфорт был своего рода наказанием, хотя Эйдан не знал точно, за что и почему. Но он вынужден был срочно покинуть свою квартиру в поисках хотя бы какого-то облегчения боли.

Ему не помогли ни алкоголь, ни старый черно-белый фильм в ближайшем кинотеатре. Куда бы он ни шел, везде царила праздничная атмосфера. Даже самые бедные и бездомные находили повод улыбнуться, стоя рядом с искусственной елкой и получая скромные подарки от местных благотворительных организаций.

Эйдан настолько запутался, что не знал, куда ему двигаться. Та жизнь, которая ему нравилась до поездки в Силвер-Глен, больше не существовала. Ее стерли воспоминания об Эмме.

Он видел ее в каждой витрине, в каждом окне. Все самое важное, прекрасное и значимое, что было в Рождестве, кричало о том, что настоящая любовь означает прощение. Это было так просто. И абсолютно невозможно.

Он смог бы что угодно простить Эмме, если бы она сказала правду. Но что, если он, поддавшись порыву, потом снова потеряет ее? Одна только мысль об этом заставила Эйдана содрогнуться от леденящего внутреннего холода, который был гораздо хуже зимней непогоды. Он мечтал вернуть свою прежнюю жизнь. Ту, в которой ему не надо было ничего чувствовать. Достаточно было работать и приятно проводить время.