Подбрасывание лисиц и другие забытые и опасные виды спорта - [3]
Аэрогольф
Поле для гольфа может быть опасным местом: отклонившийся от траектории мячик, удар молнии, случайно забредший аллигатор – но, кроме всего этого, гольфисты 1920‐х могли пострадать еще и от атаки пикирующего легкомоторного самолета.
Первая официальная партия в аэрогольф состоялась 27 мая 1928 года в американском гольф-клубе «Олд Вестбери» в Лонг-Айленде. Команда состояла из гольфиста на поле и пилота в небе над ним, который начинал партию, сбрасывая мячик, чтобы напарник на земле отправил его в цель. В этот раз пилотами были Артур Капертон и М. М. Меррилл, вылетевшие с аэродрома Кертис на самолетах, нагруженных гуттаперчевыми снарядами. Выбрав курс, они пролетели над полем на высоте в 50 футов (чуть больше 15 метров), сбрасывая мячики как можно ближе к лункам на всех девяти участках поля. Зрители наводнили поле перед началом игры, а некоторые, как сообщается, даже наблюдали за происходящим со своих собственных самолетов.
Как выяснилось, Меррилл был прирожденным аэрогольфистом. Все его мячики легли рядом с лунками, что здорово облегчило задачу его партнеру по команде Уильяму Хаммонду. Капертон был не так точен, и его напарник Уильям Уинстон был вынужден трижды выбивать мяч из высокой травы. В итоге Меррилл и Хаммонд победили пару Капертон/Уинстон с разницей в три удара. В матче, организованном два месяца спустя, участвовал конгрессмен Фиорелло Ла Гуардиа, а к 1931 году даже звездный бейсболист Тай Кобб рассекал по небу над Джорджией и швырял мячики с пассажирского сиденья моноплана «Американский орел».
Любопытно, что существовал еще один, не связанный с вышеописанным, вид спорта, именуемый «гольф на аэропланах». В матче, состоявшемся в 1918 году в Техасе, использовалось «поле» длиной более 180 миль (около 290 миль). Лунками служили почтовые ящики, установленные на девяти разных лугах. Участники поднялись в воздух с аэродрома Колл Филд и, двигаясь по азимуту, должны были найти все девять полян. Затем им требовалось приземлиться, написать свое имя и время прибытия на листке бумаги, опустить его в почтовый ящик и продолжить полет к следующему пункту. В Британии был распространен вариант правил, в котором пилоты сбрасывали на цели «бомбы» с мукой, засыпая белой пылью безупречные английские газоны. Многочисленные разновидности таких состязаний (например, к мячикам могли прикреплять парашюты) проходили по всему миру, пока не началась Вторая мировая война, когда всем, само собой, стало не до того.
Водная тренога
В охоте на водоплавающую птицу есть один существенный изъян: вы вынуждены оставаться на берегу и беспомощно наблюдать за тем, как ваша добыча гребет прочь. Изобретение «уточницы» – крупнокалиберного дробовика, закрепляемого на лодке, – стало решением этой досадной проблемы, но превращало охоту из преследования дичи в настоящую бойню.
Альтернативная идея возникла в 1820‐е. Водная тренога – выбор настоящего птицелова, и ее действие – это, я вам скажу, нечто необыкновенное. Механизм состоял из трех изогнутых металлических прутьев, соединенных посередине и поддерживающих сиденье охотника. На концах прутьев находились понтоны из двух скрепленных металлических дисков диаметром примерно с большую тарелку. Охотник взгромождался на седло, которое также служило опорой для груди и позволяло наклониться вперед при стрельбе. Для дополнительной безопасности конструкция была оборудована стременами. Тем, кто готов был серьезно вложиться в истребление уток, предлагались дополнительные возможности: стойка для удочки, упор для ружья, корзина для дичи.
Все это, разумеется, не имело бы смысла без возможности двигаться по воде. Считается, что решение нашел некий шотландец по фамилии Кент: он догадался прикрепить к подошвам охотника два пятидюймовых жестяных весла на ремнях. Благодаря этому неспешный темп можно было поддерживать, совершая движения как при катании на коньках. Если же требовался резкий рывок, то надо было взяться руками за ручки на упоре для груди, а ногами толкаться от воды на манер огромной лягушки.
Англия впервые узрела водную треногу в действии зимой 1822 года, когда на реках и озерах появилось множество перелетных птиц из Арктики. Газета Chester Chronicle писала:
Оные птицы обрели себе на погибель отчаянных врагов в лице двух жителей из, как мы полагаем, Линкольншира; у них был своего рода плот, на котором они перемещались вдоль берегов рек и озер, влекомые течением. Плот был снаряжен большим ружьем… В отсутствие дополнительной информации мы тем не менее предположим, что этот плот не что иное, как Водная Тренога или Триципед, который недавно и с большим успехом применялся на водоемах Линкольншира.
Водная тренога. Иллюстрация из книги Джона Бэдкока «Домашние развлечения» (1823)
Но встретить треноги можно было не только на внутренних водоемах Британии. В «Домашних развлечениях» (Domestic Amusements, 1823) Джон Бэдкок упоминает джентльмена из Схевенингена[1] (Нидерланды) по имени Андреас Шеерборн, который разработал собственную модель, не оригинальную, но прочную. Голландец нередко выходил на ней в Северное море, умудряясь раз за разом выбираться живым из четырехметровых волн.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уже название этой книги звучит интригующе: неужели у полосок может быть своя история? Мишель Пастуро не только утвердительно отвечает на этот вопрос, но и доказывает, что история эта полна самыми невероятными событиями. Ученый прослеживает историю полосок и полосатых тканей вплоть до конца XX века и показывает, как каждая эпоха порождала новые практики и культурные коды, как постоянно усложнялись системы значений, связанных с полосками, как в материальном, так и в символическом плане. Так, во времена Средневековья одежда в полосу воспринималась как нечто низкопробное, возмутительное, а то и просто дьявольское.
Джинсы, зараженные вшами, личинки под кожей африканского гостя, портрет Мао Цзедуна, проступающий ночью на китайском ковре, свастики, скрытые в конструкции домов, жвачки с толченым стеклом — вот неполный список советских городских легенд об опасных вещах. Книга известных фольклористов и антропологов А. Архиповой (РАНХиГС, РГГУ, РЭШ) и А. Кирзюк (РАНГХиГС) — первое антропологическое и фольклористическое исследование, посвященное страхам советского человека. Многие из них нашли выражение в текстах и практиках, малопонятных нашему современнику: в 1930‐х на спичечном коробке люди выискивали профиль Троцкого, а в 1970‐е передавали слухи об отравленных американцами угощениях.
Мэрилин Ялом рассматривает историю брака «с женской точки зрения». Героини этой книги – жены древнегреческие и древнеримские, католические и протестантские, жены времен покорения Фронтира и Второй мировой войны. Здесь есть рассказы о тех женщинах, которые страдали от жестокости общества и собственных мужей, о тех, для кого замужество стало желанным счастьем, и о тех, кто успешно боролся с несправедливостью. Этот экскурс в историю жены завершается нашей эпохой, когда брак, переставший быть обязанностью, претерпевает крупнейшие изменения.
Оноре де Бальзак (1799–1850) писал о браке на протяжении всей жизни, но два его произведения посвящены этой теме специально. «Физиология брака» (1829) – остроумный трактат о войне полов. Здесь перечислены все средства, к каким может прибегнуть муж, чтобы не стать рогоносцем. Впрочем, на перспективы брака Бальзак смотрит мрачно: рано или поздно жена все равно изменит мужу, и ему достанутся в лучшем случае «вознаграждения» в виде вкусной еды или высокой должности. «Мелкие неприятности супружеской жизни» (1846) изображают брак в другом ракурсе.