Когда Брысь, играючи, боднула Сажино ведро, у того малость "поехала крыша". В смысле, само ведро. А грач был внутри. И, видимо, на него это сильно подействовало.
— Нет правды на земле! — сетовал грач, обустраивая новое гнездо в лесной чаще на высоченной сосне.
Днём раньше Лёва закончил работы по созданию МС-1. Так именовался его первый астролёт. Сокращённо от Морской свинки. Чтобы пробный запуск не причинил ущерба окружающей среде, Лёва нарочно перенёс испытания в самые дебри леса.
— Но правды нет и выше! — воскликнул грач, когда взрывная волна разметала его гнездо.
Тут-то он и решил вообще отказаться от всякой жилплощади.
"Отныне я узник совести! — сказал себе грач. — И пусть это будет моё добровольное заключение!". Но заключение медицины было совсем иного рода.
— Белены он, что ли, объелся?! — спросила Ехидна после того, как Сажа обозвал её "грубой материалисткой".
А она всего лишь красила на берегу материал. И всего лишь заглянула в "Смотровую" за пузырьком зелёнки.
— Горло дерёт, — объяснил доктор, выдавая ей пузырёк. — Простыл наверное. Если горло дерёт, лучше солью полоскать. Или грачишники поставить.
Он, разумеется, имел ввиду горчичники.
Зелёнку Ехидна разводила в корыте под пристальным наблюдением козы. Брысь пряталась в камышах, задумчиво покусывая сухой стебелёк. Внезапно она покинула свой наблюдательный пункт и скрылась в неизвестном направлении.
А грача по старой памяти занесло на огород.
Но только грач успел подцепить аппетитную гусеницу, как перед ним вырос Афрозаяц.
— Сюрприз! — бодро возвестил заяц.
На голове у него красовалась ушанка. Вернее, бескозырка. Заяц снял бескозырку с огородного чучела и проделал в ней отверстия для ушей. Одет он был в пятнистую маскировочную форму. А под мышкой сжимал короткоствольное ружьё. Ружьё заяц приобрёл у совы. Сплюшка, правда, об этом ещё не знала. Поскольку принимала участие в разбойничьей сходке на какой-то Лысой горе.
— Зелёный патруль, — прочитал Сажа надпись на груди у новоиспечённого сторожа. — Зелёный значит? Понятно. Молокосос, одним словом.
— У меня есть для тебя две новости, — сказал Афрозаяц, задетый за живое. — Плохая и хорошая. Ты сперва какую хочешь услышать?
— Любую! — насмешливо отозвался грач. — Что-то скучно стало без новостей! Никто чужую капусту не ворует, никто с камнем на шее в реку не прыгает, а главное, понимаешь, совсем поджигатели исчезли!
— Тогда слушай прежде хорошую, — заяц взвёл оба курка. — Если ты уберёшься с грядки, то я разрешу тебе сидеть на заборе.
Прикинув свои шансы, грач понял, что они приблизительно равняются нулю. И взлетел на забор.
— Ладно! — сказал он. — Будущее покажет! А оно, как известно, за нами!
И действительно, за его спиной Афрозаяц разглядел на горизонте маленькую точку, которая быстро увеличилась до размеров совы. Вернувшись в дупло, Сплюшка мигом заметила пропажу ружья и догадалась, кто у неё побывал.
— Ты покойник! — прохрипела сова, падая на грядку.
— А ты — ворона, — не остался в долгу Афрозаяц.
— Кого?! — Сплюшка стала озираться по сторонам.
— Ты, ты! — подтвердил заяц. — Про басню слыхала?!
— Кого?! — взгляд совы затуманился.
"Ну давай! — мысленно подстегнул Сплюшку грач. — Всыпь ему горячих! Правосудие всё спишет!"
— Ворона к старости слаба глазами стала, — начал декламировать Афрозаяц. — А дальше там в стихах. Тебе не понять. Я лучше про Золушку расскажу.
— Хр-р! Хр-р! — уронив голову на грудь, ответила Сплюшка.
— Значит, пригласил как-то принц эту Золушку на тур вальса, — заяц присел на бочку с капустой и положил ружьё на колени. — И слетел у неё, значит, с ноги башмачок. Вроде, как бы, случайно. "Давай, — говорит принц, — я тебя обую." "Сначала замуж возьми, — отвечает Золушка. — А потом я тебя сама обую". И знаешь в чём соль?
Афрозаяц похлопал по ружью. Только всё же зря. Всё же он плохо владел ещё огнестрельным оружием. Грянул выстрел, и заряд соли смёл с забора оторопевшего грача.
— Ничего личного! — успел крикнуть Афрозаяц, ныряя в погреб. Сова проснулась и уставилась на ружьё, брошенное зайцем после халатного обращения. Сплюшка соображала, каким ветром её занесло на огород. Провалы в памяти иной раз ещё давали о себе знать. "Скорее всего — западным, — угадала сова. — Западный дует скорее всего". Она сделала вывод, что заснула, возвращаясь с Лысой горы и, таким образом, совершила перелёт.
— Как-будто я замуж вышла! — Сплюшка, зевая, подобрала ружьё. — Как-будто за Афрозайца! Тьфу! Приснится же на ночь глядя!
Она снялась с грядки и улетела в лес.
Между тем, её "благоверный" скатился по ступенькам на дно погреба, чуть не сбив при этом с ног Морскую свинку. Свинка бродила вдоль стеллажей и считала баночки с вареньем. — Ты варенье брал? — спросила она зайца.
— Ну и ну! Бах! Прямо, как на фронте! — заяц поёжился. — Что? Нет. Я сладкого не ем.
Вообще-то, свинка спросила машинально. Афрозаяц трудился на совесть, охраняя её добро почти как собственное. Но двух-то банок не хватало. И Морская свинка взялась пересчитывать заново. На самом же деле, косвенной причиной пропажи варенья послужило загадочное исчезновение козы.
Накануне Брысь и мышонок слегка повздорили. А впрочем, как сказала Ехидна про Афрозайца: "На всякий роток не натянешь порток". Если не я, то кто-нибудь ещё все равно проболтается. Другими словами, коза устроила Серафиму настоящий скандал. Она давно уже ревновала мышонка к Вау.
