Подбельский - [27]
И Вадим Николаевич вспомнил о встрече с Гавриловым весной 1917 года.
— Сейчас он, кажется, — вставил Андреев, — с нашим Исполатовым в Петрограде.
Вадим Николаевич засыпал гостя вопросами:
— Когда видел Николая Николаевича Исполатова? В Усмани ли Моисеев? Как работает Усманский Совет?
Ответы он слушал внимательно, а когда их поток прекратился, улыбнулся и, как бы оправдываясь перед собеседником, объяснил:
— Это я вспомнил, как здорово мы тогда смеялись, когда Гаврилов рассказывал мне, как они громили там меньшевиков и эсеров. «Долой Кишкиных и Бурышкиных!»[14] Да?
— Так, Вадим Николаевич, — улыбаясь, ответил усманский редактор.
Подбельский советовал усманцам быстрее передать власть Совету. Что же касается саботажа на телеграфе, то надо срочно самим готовить своих телеграфистов.
— Где остановились? — спросил у Андреева в заключение Подбельский. И еще раз, как и при встрече, внимательно оглядев гостя, добавил: — У нас морозы, а вы так легко одеты…
— Ничего, товарищ Подбельский. Закалка не вредит.
— Остановились где? — еще раз переспросил Вадим Николаевич.
— Нигде! С вокзала пришел сюда…
— Вот что — мне сейчас нужно в Московский комитет. Приходи сюда вечером перед отъездом, часов около девяти. Договорились?
Он быстро, так что Андреев не успел и опомниться, вышел из комнаты.
Вечером, когда Николай Александрович Андреев снова пришел в Ревком, там было полно народу. Входили какие-то люди, стучали машинки, звонил без конца телефон, было накурено и душно. Андреева ждали.
— Ну вот, потеплее оделся! — таким возгласом встретил его появление Подбельский.
— Зашел днем к дядюшке на Маросейку, — объяснил Андреев, — и взял у него пальто.
— А вот шапку не взяли, — вставил Усиевич.
Вадим Николаевич улыбнулся.
— Об этом я позаботился, Григорий Александрович. — И он передал Николаю Александровичу новую котиковую шапку.
Еще раз получив инструкции, как организовать работу Совета в Усмани, Андреев покинул Московский Военно-революционный комитет.
А спустя два дня вернулся в Усмань из Петрограда председатель Совета Николай Николаевич Исполатов. Он был на II Всероссийском съезде Советов, присутствовал при рождении советской власти, слушал Владимира Ильича Ленина и голосовал за первые советские декреты о земле и мире, за первое Советское правительство, образованное под председательством Ленина.
Вечером того же дня власть в Усмани окончательно перешла к Советам.
По примеру Петрограда и Москвы Советы победно шествовали по всей России.
КОМИССАР ПО ДЕЛАМ ПЕЧАТИ
Осенью 1917 года в Москве выходило около тридцати газет и не менее ста пятидесяти журналов и справочных изданий. Их разовый тираж составлял огромную по тем временам цифру в несколько миллионов экземпляров. Кроме официальных органов, издавалось большое число газет и журналов различных направлений и оттенков.
Сразу же после победы Октябрьского восстания буржуазные газеты начали лить потоки грязи и клеветы на молодую Советскую республику. Города наводнили различные листовки антисоветского характера. Печать в руках буржуазии становилась опасным оружием, направленным против Советов.
Нужно было быстро и решительно покончить с таким положением и вырвать у буржуазии это оружие. Постановлением Петроградского Военно-революционного комитета был закрыт ряд буржуазных газет. 27 октября (9 ноября) Совет Народных Комиссаров принял Декрет о печати, подтверждавший решение Военно-революционного комитета о закрытии буржуазных газет, призывающих к открытому сопротивлению или неповиновению рабоче-крестьянской власти, клевещущих на эту власть.
В буржуазных кругах поднялся неистовый шум: большевики, мол, нарушают свое основное программное положение о свободе печати. Левые эсеры выступили на заседании Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета в защиту «свободы печати», против декрета Совнаркома, «Защитникам свобод» дал резкую отповедь Владимир Ильич Ленин.
«Мы и раньше, — сказал он, — заявляли; что закроем буржуазные газеты, если возьмем власть в руки. Терпеть существование этих газет, значит перестать быть социалистом».
Суровое предупреждение Советского правительства не повлияло, однако, на буржуазные газеты. Они продолжали свою грязную работу.
Надо было принять срочные меры, чтобы приостановить поток клеветы. Тогда Военно-революционный комитет Москвы решил учредить должность комиссара по делам печати.
Кого назначить на этот трудный пост? Никто из членов Военно-революционного комитета и боевой партийной «пятерки» не сомневался, что иной кандидатуры, чем кандидатура Вадима Подбельского, и искать не следует.
Но встал вопрос: Подбельскому уже поручено руководство Московским почтово-телеграфным ведомством. Справится ли он с двумя такими сложными обязанностями?
Емельян Ярославский, который отлично знал Подбельского по работе в «Социал-демократе», сказал:
— У него богатый опыт организатора партийной печати. Надо еще учесть, что он сам сотрудничал в печати, был редактором в провинции.
— А то, что он справится, у меня сомнения не вызывает, — поддержал Ярославского Иван Иванович Скворцов-Степанов, работавший с Вадимом Подбельским рука об руку в течение всего года. — Он молод, в нем кипит энергия.
