Подарок фирмы - [27]

— Послушай!.. Я не имею ничего общего с Паулино!

…Ради бога, это чистая правда!.. Я ничего не знаю! — В словах Ванессы чувствовался страх, животный страх. Голос ее звучал прерывисто, она вся дрожала.

Я слышал ее тяжелое дыхание. Тип в черной куртке произнес:

— Заткнись и молчи, пока тебя не спросят. Ты меня поняла?

— Да, да, — еле слышно прошептала она.

— А ты, шаг назад. — Я подчинился. — Ноги пошире, руки на стенку.

Он подошел сзади и вполне профессионально обыскал меня. Потом открыл мой бумажник.

— Карпинтеро… Кто ты такой?

— Друг Паулино, — ответил я, не двигаясь. — Я его ищу.

— Да?.. Как удачно. Передашь ему привет от Дельбо.

Он очень обрадуется, вот увидишь.

— Не знаю никакого Дельбо, впервые слышу это имя, — соврал я. — Мы с Паулино друзья еще со времен службы в армии. Вместе служили в Учебном центре № 2 в Алкала-де-Энарес. Вчера я получил от него записку, просил меня прийти в «Рудольф», но сам не пришел. Я его ищу. Вот почему я оказался здесь.

Было не жарко, но я начал потеть. Капли пота стекали по лбу. Я услышал, как он бросил мой бумажник на пол.

— Мне безразлично, кто ты такой.

— Если ты знаешь Паулино, может, слышал от него когда-нибудь обо мне. Он меня знал как Тони Романо.

Тишина сгустилась.

— Тони Романо? — произнес он наконец.

— Да.

— Я не верю в стечение обстоятельств… А ты?

— Я никак не связан с делами Паулино.

— Может быть, ты и говоришь правду… но мне все равно. Считай, что сегодня не самый счастливый день в твоей жизни.

Стены недавно красили. Они еще пахли свежей краской. Рядом с картиной стоял торшер.

— Послушай… — Ванесса заикалась. — Паулино не обманывает тебя… Это он меня обманул, а тебя — нет, честное слово. Просто…

— Ты мне надоела, шлюха. Я устал от твоих разговоров. Замолчи! Ты меня что, за дурака держишь?

— Я могу… могу позвонить ему… А ты меня отпустишь… Хорошо?.. Если я позвоню, он… придет, вот увидишь, придет.

Снова тишина. Удары моего сердца стали столь же частыми, как тиканье часов. Пот заливал и больно резал глаза.

— Позвони ему, — наконец произнес тип.

— А ты меня отпустишь?

— Если не будешь делать глупостей.

— Конечно… конечно… я ничем не обязана Паулино, со мной он обошелся намного хуже, чем с тобой…

— Звони. Скажи ему, чтобы пришел. Но если ты будешь себя плохо вести или скажешь что-нибудь не то, я тебя убью.

— Да-да… сейчас.

Я слышал, как Ванесса набирает номер. Телефон, наверно, стоял около софы. С моего места его не было видно.

Голос ее стал совершенно естественным, даже кокетливым.

— Паулино? Это ты?.. Мне нужно поговорить с тобой… да, я у себя… Нет, что ты, я не сержусь… честное слово… Завтра я уезжаю в Марбелью… сама не знаю, насколько… да… мне бы хотелось проститься с тобой, кто знает, может, больше не увидимся. — Она коротко и нежно рассмеялась. Настоящая актриса. — Жду тебя… не задерживайся.

Потом повесила трубку. Теперь она стала немного спокойнее.

— Он сейчас придет. Я могу уйти?

— Не торопись.

— Но ведь ты сказал, что…

— Спокойно, крошка, спокойно. Я скажу тебе, когда можно будет идти.

— Ты ошибаешься… честное слово… Паулино ничего плохого против тебя не замышлял, просто…

— Заткнись!

Снова тишина. Долгая тишина. Целая вечность. Время от времени Ванесса вздыхала. Я слышал методичные, размеренные шаги по комнате. Автора картины звали Пеле Флорес, под его подписью стояло: "Севилья, 1986".

Волны и дождь получились у него очень хорошо. Подпись была перечеркнута прямой чертой.

Снова шаги по комнате. Раз, два, три… Туда-сюда, туда-сюда. Я перестал чувствовать собственные руки и плечи, они стали чужими. Попытался прислониться лицом к стене, чтобы отдохнуть. Мне удалось это сделать.

Тип подошел сзади. Ствол пистолета уткнулся мне в затылок.

— Устал?

— Чего тянешь? Кончай.

В голове у меня что-то взорвалось. Я упал на колени, сразу стаз очень тяжелым. Наверно, я весил триста килограммов. Мои глаза уперлись в его брюки и туфли. Хорошие туфли, дорогие мокасины.

Что это? Кажется, кто-то звонит в дверь? Я попытался поднять голову, и снова внутри что-то взорвалось и блеснуло. А потом наступила темнота. Очень глубокая темнота.

19

Луисито Роблес смотрел на меня. Его койка находилась прямо над моей, и он разговаривал со мной, свесив голову, когда поблизости не было дневальных. Он мог долго лежать в этой позе летучей мыши и говорить без умолку. В чем-в чем, а в этом деле он был неутомим.

Сейчас я уже не помню, что именно он говорил, наверно, что-то очень важное, потому что на лице у наго застыло напряженное выражение, он открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег.

Мы находились в ротной казарма в Алкала-де-Энарес.

Было темно, по стенам ползли дрожащие тени, кругом ни звука. Тишина. Только ряды солдатских коек и голова Луисито Роблеса, свисающая надо мной.

Я попытался шевельнуться и не смог. Тогда я понял, что мне очень холодно, надо бы укрыться, но я был слишком слаб. Какая-то непонятная сила приковала меня к кровати. Я хотел сказать Луисито, что мне холодно, попросить помочь мне, шевелил губами, но ничего не мог произнести, ни звука. Я закричал что было сил, как загнанный зверь.

Из головы Луиса Роблеса начала капать кровь, капля за каплей. Кровь заливала постель, капала прямо на меня, я был весь в холодной липкой крови. Я открыл глаза и услышал свой собственный крик. Кругом было совершенно темно, я лежал в постели. Но где?